Проклятый Легион
Шрифт:
Болдуин, сидящий рядом с Модер—Та напротив своих собратьев–людей, внутренне торжествовал. Ничего изобличительнее этой модели битвы он и представить себе не мог. Каким образом будет защищаться Позин—Ка? Нет, остальное разбирательство будет чистой потехой.
По его лицу скользнула усмешка. Он откинулся на спинку кресла и увидел, как Норвуд прошептала что–то дураку Хоскинсу. Болдуина обидела легкая фамильярность, которая существовала между ними, и более того, их товарищеское общение, которого он был лишен. Ну ничего, Модер—Та примет командование, и они достанутся ему, Болдуину.
— Итак, — хмуро сказал Дал—Ба, — факты, в той мере, в какой они когда–либо будут известны, представлены. Бой был дан и проигран. Остается вопрос: было ли поражение третьего копья просто несчастливой случайностью в рамках успешной в целом стратегии? Является ли оно исключительно виной командира этого подразделения? Или поражение третьего копья говорит о большем? О стратегии настолько ошибочной, что она приведет наши войска к катастрофе? Если так, офицер, который разработал эту стратегию и продолжает следовать ей, виновен в некомпетентности и должен понести наказание. И задача суда — установить виновность этого офицера или провозгласить его невиновность и принять соответствующие меры. Командир пики Модер—Та изложит свои аргументы первым, за ним — военный командующий Позин—Ка. Есть вопросы? Нет? В таком случае командир пики Модер—Та может приступать.
Уверенный, что его доводы абсолютно логичны, Модер—Та встал и зачитал вступительную речь. Большая часть ее состояла из подробного, удар за ударом, и скучного рассказа о сражении, которое они только что видели, и тщательно отобранных цифр, мнений и суждений.
Фактически его выступление было настолько скучным, что левое веко секторного маршала Исам—Ка начало опускаться. Что делает правое веко офицера, Позин—Ка не знал, так как его скрывала черная повязка, но, вероятно, тоже опускалось. Исам—Ка засыпал, факт, который не имел бы большого значения, не будь секторный маршал тем единственным членом суда, на которого Позин—Ка мог рассчитывать. Не потому, что они принадлежали к одному клану, а потому, что клей военной политики удерживал их вместе.
Как и Позин—Ка, секторный маршал предпочитал осторожное продвижение поспешным скачкам. Он придерживался этой стратегии на протяжении всей своей карьеры и вряд ли переменился за последнее время. И поскольку Пем—Да выступает против интересов Позин—Ка и Дал—Ба склонялся туда же, мнение Исам—Ка становится решающим. Что, если он пропустит какую–нибудь важную часть показаний? Или заснет крепким сном именно тогда, когда Позин—Ка будет больше всего в нем нуждаться? Позин—Ка впился глазами в секторного маршала, внушая ему не спать. Это не сработало.
Благополучно дочитав свою речь, Модер—Та повернулся к свидетелям. Болдуин был первым.
Хадатане не сделали никакой попытки привести его к присяге, как сделал бы человеческий суд. Да и зачем утруждать себя? Любой свидетель, стоящий своей оплаты, даст ответы в пользу той стороны, за какую выступает, а оценивать их — работа суда.
Болдуина не попросили ни перейти в другую часть кают–компании, ни встать, ни как–то иначе изменить положение тела. Однако он выпрямился
— Итак, полковник Болдуин, вы — офицер с некоторым опытом и видели факты. Каково ваше мнение?
Модер—Та использовал его воинское звание! Для эффекта, да, но это было первый раз, и настроение Болдуина взлетело до небес. Он заставил себя сосредоточиться.
— Объект, третьестепенной важности промышленный астероид, следовало обойти и вернуться к нему потом. Но решив захватить его, командир третьего копья должен был предпринять полномасштабную атаку, которую вы называете «интакой». Сделай он это сразу, люди не смогли бы контратаковать ваши линкоры.
Модер—Та посмотрел на членов суда, дабы убедиться, что они слушают, и с удовлетворением отметил, что Исам—Ка открыл свой глаз. Командир пики придал своему лицу непроницаемое, как он надеялся, выражение.
— Вы слишком скромны, полковник. Представители вашей расы одержали великую победу. Они сражались против подавляющих сил и победили. Основываясь на их подвиге, военный командующий Позин—Ка стал бы доказывать, что все форпосты представляют угрозу. Угрозу, с которой необходимо покончить прежде, чем продолжать генеральное наступление.
— И он был бы неправ, — спокойно ответил Болдуин. — Ваши войска захватили дюжины миров, сотни форпостов, подобных тому, о котором идет речь, и буквально тысячи меньших поселений. И ни один из них не представляет никакой угрозы.
— Ах, — сказал Модер—Та, — но военный командующий может опровергнуть и этот аргумент. Он укажет, что большинство ваших военно–космических сил бежали, не вступая в сражение, и намекнет, что они завлекают наш флот в ловушку, готовясь нанести смертельный удар. Как бы вы ответили на это?
— Я бы сказал, что это абсурд, — презрительно заявил Болдуин. — Император сумасшедший, его правительство разъедено коррупцией, и им потребуется вечность на принятие даже самого простого решения. Вот почему мы должны атаковать сейчас. Прежде чем они действительно смогут организовать ловушку, которую рисует в своем воображении военный командующий. Ждать — чистое безумие. Какое–то компетентное руководство обязательно в конце концов появится, и когда это произойдет, военные очнутся. И поскольку их флот фактически цел, вы получите настоящий бой. Представьте то, что случилось с третьим копьем, только умноженное в сотню раз.
У Норвуд внутри все оборвалось. Она не была так уверена насчет императора, но остальное было или могло быть правдой. Что, если хадатане поверят Болдуину? Что, если военного командующего заменят? Хадатане обойдут планеты типа Фрио II, поглотят империю огромными кровавыми глотками и уничтожат всю ее расу.
Конечно, Позин—Ка тоже может выиграть эту войну, но его стратегия предусматривает хотя бы возможность защиты, а это лучше, чем ничего.
После Болдуина дали показания командиры второго и четвертого копья, рискнувшие своими карьерами ради обещаний, полученных от Модер—Та. Оба говорили одно и то же, причем ни тот, ни другой не выказывали особого энтузиазма.