Проклятый манускрипт
Шрифт:
Проездные документы, лично скрепленные подписью и печатью самого короля Неаполя, ограничили формальности, связанные с въездом в страну, до самых необходимых, и проверяющие их алебардщики по обеим сторонам ворот обращались с гостями очень почтительно.
Только высокопоставленные духовные сановники, старшие священники, епископы, кардиналы, а также чрезвычайные посланники из стран Европы имели право въезжать в ворота города вместе со своими упряжками, поскольку Констанца, город, население которого насчитывало не более четырех тысяч человек, трещал по всем швам. На территории этого маленького города проживало от сорока до пятидесяти тысяч человек с тех пор, как Папа Римский, к всеобщему удивлению, созвал в Констанце шестнадцатый церковный Собор.
Большинство жителей свободного имперского города на Боденском озере, которые с давних пор славились большей деловитостью, чем жители других городов империи, за звонкие монеты сдавали свои дома участникам собора и жили в последующие годы в палатках на улице или даже в сточных канавах либо вместе с другими людьми в крохотных помещениях, при этом на одной кровати спали два или три человека Ради презрённых денег многие без особого стеснения жили в примитивных условиях в конюшнях и загонах для коз, а также в церквях города.
Для чрезвычайного посланника короля Неаполя квартирьерами был арендован целый этаж в «высоком доме» в переулке возле рыбного базара. Этот дом, располагающийся в нескольких шагах от кафедрального собора, назывался именно так, потому что он был выше большинства зданий города на два этажа.
На гербе его владельца, богатого торговца по имени Пфефферхарт, было изображено три перечницы. Правда, завистники, которых в таком маленьком городе, как Констанца, было немало, утверждали, что на самом деле эти перечницы обозначают не что иное, как копилки, в которые скряга откладывает каждый сэкономленный констанский пфенниг. Во всяком случае, Пфефферхарта знали как человека, не упускавшего ни единой возможности заработать деньги. И поскольку его единственный сын уже покинул отцовский дом, а незамужние дочери целомудренно и бесплатно жили в монастыре ордена цистерцианцев, богатый торговец на время Собора сдавал половину своего дома.
Чрезвычайный посланник Пьетро де Тортоза предоставил Афре в доме Пфефферхарта одну из комнат, которые он снимал, пока она не определится с дальнейшими планами. По собственному опыту Афра знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, поэтому, несмотря на всю свою предупредительность, благородный покровитель вызывал у нее скорее чувство недоверия, чем благодарности. Но все-таки на первое время у нее была крыша над головой, к тому же со всеми удобствами.
В Констанце тем временем росло напряжение. Уже собралось большинство участников Собора, кардиналов, епископов, высокопоставленных клерикальных сановников, аббатов, прелатов, архидиаконов, архимандритов, митрополитов и патриархов, богословов и книжников, а также посланников многих европейских держав. Даже король Сигизмунд изъявил желание присутствовать на Соборе. Все ожидали Римского Папу Иоанна XXIII, как он сам себя называл. Город напоминал бурлящий котел.
Появление головного отряда Его святейшества из Болоньи свидетельствовало о прибытии Папы, но по рядам пронесся слух, что наместник Бога на земле (такой титул Иоанн сам для себя выбрал с превеликим удовольствием) все же задержится. Причиной его опоздания стали триста монашек из монастыря, ради которых его святейшество, следуя заповеди христианского самопожертвования, жертвовал своим святейшим семенем и отпускал все грехи. А на такое требуется время.
Нет, репутация, которой пользовался римский понтифик, была действительно не из лучших. Никто не мог утверждать, что его конкуренты папы Бенедикт XIII и Григорий XIII, приславшие в Констанцу лишь своих наблюдателей, были детьми печали; но по сравнению с образом жизни Римского Папы они казались просто младенцами.
Официально Папа Иоанн сожительствовал с сестрой кардинала Неаполя. Второй женщиной в его жизни была его невестка. Что не мешало наместнику Бога на земле делить ложе с послушницами и юными клириками, которые таким образом становились обладательницами и обладателями неожиданного богатства, поскольку в том, что касалось любовных дел, Иоанн проявлял небывалую щедрость и оплачивал их деньгами из церковной казны или прибыльными должностями аббата или епископа.
После спокойной ночи на следующее утро Афру разбудили громкие крики. Она устремилась к окну. Но то, что ей показалось началом гражданской войны, оказалось не более чем повседневной уличной возней. Уже вскоре после восхода солнца на улицах толпилось много людей, кричащих и ругающихся на разных языках. Местами вообще невозможно было пройти. Сказочный город для мошенников, воров и разбойников.
Пьетро де Тортоза, которого Афра немного позже встретила на лестничной клетке, похоже, думал точно так же, когда сказал:
— Я бы вам порекомендовал отнести ценные вещи в надежное место. В городе уже даже пахнет мошенниками. Большие события притягивают плохих людей, как свет притягивает мотыльков. Если хотите, можете пойти со мной и моим секретарем. Я хочу отдать на хранение меняле все свои деньги и проездные документы.
Это предложение звучало заманчиво, но Афра была настроена недоверчиво: заботливость чрезвычайного посланника вызывала у нее подозрения. Поэтому она с улыбкой ответила:
— Мое имущество, господин Пьетро, не представляет такой большой ценности, чтобы мне нужно было оставлять его меняле для хранения в железном сундуке.
Пьетро в знак протеста поднял обе руки:
— Я же из наилучших побуждений, донна Гизела, ничего другого!
Интонация, с которой он произнес ее выдуманное имя, взволновала Афру.
— Ну хорошо. Большое спасибо за дельный совет, — вежливо сказала она. Ей становилось не по себе только от одной мысли, что чрезвычайный посланник из Неаполя мог знать что-то о ней и о тайне, которую она уже целый месяц носила на поясе.
Когда вскоре после этого Пьетро де Тортоза вместе со своим секретарем вышел из дома, Афра последовала за ними. Хотя Соборная площадь, где большинство менял имели свои лавки, находилась не очень далеко, дорога туда заняла сравнительно много времени. Через узкие улочки города протискивались монахи в необычном одеянии, продавцы гусей, продавщицы тряпья, торговцы галантерейными товарами и кремнем, бродяги и мореплаватели, бегинки в серо-коричневых монашеских платьях, цыгане, богатые ткачи из города и мнимые слепые, превосходно симулирующие свой недуг, крестьяне, доктора в беретах и черных мантиях, сводницы, тянущие за собой своих проституток, одухотворенные епископы в митрах и плювиалях, бродячие паяльщики, шуты, шарлатаны, священники в стихарях, с набитыми животами, барабанщики, свистуны и миннезингеры, продавцы реликвий, однорукие, безногие, которые в поисках сострадания передвигаются при помощи досок на колесах, воры в широких плащах, чернокожие из далекой Эфиопии, русские с широкими лицами, ангельские создания, красивые, как грешники, кающиеся и палачи, дурно пахнущие конюхи, мавры, танцующие в женских платьях, писцы, высокопоставленные турецкие посланники со своими женщинами в шароварах и с лицами, закрытыми вуалью, чтобы не прогневить Бога, элегантно одетые конкубины, наряженные девушки на выданье и женщины в годах, герольды, вожаки с медведями, люди в масках, артисты на ходулях и всевозможные зеваки, стоявшие на обочинах дороги.
Афра уже было подумала, что чрезвычайный посланник затеял какую-то злую игру с ней, выбрав самую длинную дорогу в городе, как вдруг он вместе со своим слугой исчез в доме менялы Бетмингера. Во всяком случае, именно такое имя было написано на табличке над входом. Вскоре после этого он снова появился и вместе со своим слугой исчез во всеобщей суматохе.
На безопасном расстоянии Афра пыталась обдумать, что ей делать дальше. Потом она решила сдать на хранение пергамент и большую часть наличных денег, которые она все еще носила на поясе.