Проклятый мир
Шрифт:
– В общем, – продолжил Никита, – читал я Кинга, амерского писателя ужастиков. Так он описывает, что серебро вызывает смертельные раны и сильные ожоги у вампиров всяческих, оборотней – как раз читал «Серебряную пулю» про оборотней…
– Ближе к теме, – поторопил его Сашка.
– На демонов и прочую потустороннюю муть еще действует, – закончил Никита. – А на пистолете у Михи как раз серебряные нашлепки были.
– Хватит нам лапшу на уши вешать, – проговорил Сашка, когда Никита закончил рассказ. – Откуда в обычном придорожном кафе всякие вампиры и демоны? Мы в Сою… тьфу, в России. У нас из вампиров только обахаэсники, да менты. Сначала про другой мир заливал, потом появились дем…
– Постой, – остановил я разглагольствования Сашки. – Никитос, что там насчет серебра и вампиров?
– Серебро для всякой нечисти опасно. Все равно, как на нас «царской водкой» плеснуть или плавиковой кислотой. Еще осина, святая вода, крест церковный.
Я немного призадумался. Серебро, осина. То-то мне материал пистолетных щечек показался знакомым. Такой же, как и спички. А те, если мне не изменяет память, делают из ОСИНЫ. В этот дереве очень мало различных смол, которые при сгорании выделяют неприятные запахи. И пистолетная рукоятка (точнее ее «облицовка») была такого же почти белого цвета. Наверное, совсем недавно перед тем, как потеряться, на оружии меняли накладные щечки. Оно и верно, ведь осина – излишне мягкое дерево, склонное к быстрому износу и порче.
– Осина, – машинально проговорил я вслух, – серебро… Никит, а та женщина могла быть вампиром?
Приятель задумался. Через пару минут неуверенно произнес.
– Наверное. Знаешь, я почти ничего про них не слышал.
– Хоть примерно, – встрял в разговор Сашка. – Что слышал, где и так далее.
– Я уже сказал, что читал в книгах и пару ужастиков смотрел, – стал раздражаться Никита. – Вампиры боятся серебра, осины, святой воды. Церковным крестом можно прогнать. Еще они красивы и могут завораживать своих врагов или добычу.
– Вот с этого и надо было начинать, – облегченно проговорил Сашка. – Насчет завороженности… то-то я думаю… с чего так втюрился в ту телку до умопомрачения? Сроду не было такого.
В этот момент нас грубо прервали. Салон от кабины разделяла перегородка из очень мутного стекла (или похожего материала) с тонкой армированной сеткой. Точно такие же перегородки-заслонки имелись на всех окнах. В той же водительской перегородке имелось небольшое окошко с заслонкой. Последняя отодвинулась в сторону, и на нас глянул мужчина лет тридцати. Примечательными были глаза – один большой зрачок без радужки, жутко выделяющийся на белке.
– Заткнуться, – почти прошипел он. – Немедленно. Покараю.
Короткие рубленые слова вызывали не меньшее неприятие, чем его лицо.
– И как же, – набычился Сашка, выворачивая до предела шею в ошейнике, – покараешь? Слышь, ты, наркоша, убери свою харю с моих глаз. И не мешай, пока люди разговаривают. Понял – нет?
Заслонка встала на свое место.
– Вот так с ними надо разговаривать, с вертухаями, – хмыкнул довольный Сашка.
– Угу, сейчас он с тобою поговорит, – ответил в тон Никита. – Машина с чего-то тормозить стала.
Автомобиль и в самом деле сбросил скорость, пока окончательно не остановился. Негромко хлопнула передняя дверь, следом зашербуршился ключ в замке двери салона. Потом та открылась, и в салон наполовину влез белоглазый.
– В первый раз кара милосер… – начал произносить фразу тот, но вдруг резко бросился в салон, упав всем телом на пол. При этом приложился головою о ножку ближайшего сиденья так, что обильно потекла кровь.
– Во дает, – ошарашено проговорил Сашка. – Эй, да он или в отрубе, или зажмурился. Парни, тикать надо.
– Тихо, – прикрикнул я, прислушиваясь к внешним звукам. – Стреляют.
С улицы, в самом деле, донеслись негромкие хлопки пистолетных выстрелов. Раз, другой. Через пару минут в салон залез мужик с большой бородой и наганом в руках. На стволе была навернута толстая труба глушителя.
– Вы из сопротивления? – поинтересовался незнакомец. При этом ствол оружия недвусмысленно смотрел в грудь Никите. И непонятно было: спрашивал, чтобы быть уверенным в том, что спасает нужных людей. Или интересуется – тех ли надо уничтожить. На всякий случай, посчитав, что больше подходит первый вариант, я кивнул и ответил:
– Да.
– Отлично, – проговорил бородатый и крикнул кому-то с улицы. – Они энтова, давай клещи.
Бородатый исчез, а на его место встал второй… бородач. У этого она была еще не настолько густа, но и возраст у парня не самый большой, может быть, наш ровесник. В руках тот держал длинный болторез.
– Ты поаккуратнее, – с опаской проговорил Сашка, когда парень захватил режущими кромками ошейник.
– Не боись, – весело, с какой-то бесшабашной удалью, ответил тот, – плавали – знаем, резали – умеем. Готово.
С нашими оковами справились где-то за минуту. После чего поторопили на выход.
– Уходим, пока слуги не появились. Или, тем паче, сами господа… тьфу мерзости.
На улице нас поджидали трое – двое уже знакомых мужиков и молодая девушка с длинноствольным маузером. С такими еще любили рисовать и показывать в кинокартинах комиссаров Красной Армии. Деревянная кобура была пристегнута на манер приклада. На стволе имелась насадка глушителя.
– Все? – поинтересовалась она. – Тогда уходим. Прокоп, о машине позаботься.
Прокоп, старший бородач, согласно кинул и скинул с плеч обычный армейский «сидор». Из него достал большой сверток из бумаги и литровую пластиковую бутыль с темной и густой, как масло жидкостью.
– В лес, – махнула рукой девушка. – Прокоп, догонишь нас. Только не возись долго.
– Сам знаю, – отозвался тот. Больше никто не произнес ни слова. Девушка с молодым парнем развернулась в сторону ближайшего леса и неторопливо побежала. Нам оставалось лишь последовать примеру.
Быстро за несколько секунд соскочили с асфальтовой полосы трассы, поднялись на небольшой бугор, заросший мелким колючим кустарником, и скрылись в лесу. Через пару секунд за спиной, где осталась машина с мертвыми телами – водителем и сопровождающим – раздался негромкий хлопок. Следом послышался гул пламени, напомнивший звуки газовой горелки в работе.