Проклятый наследник 1
Шрифт:
— Слушай, Рэм, а зачем ты поддерживаешь Викториана? Он же явно хочет только смерти барона, который его кинул и сместил с должности.
— Главное что хочет смерти. И я хочу смерти, и почти всё население Гроулона, а также некоторых деревень вокруг, из которых вывозят население в эти заводы словно на войну.
— Настолько сильно хочешь смерти барона, что готов закрывать глаза на то как толпа разрывает детей и женщин в верхнем квартале? Как люди бегут на стражу и умирают десятками, а и то сотнями в сутки? Их же используют как пушечное мясо.
— Они бы всё равно
— Боже, я же не про это.
— А про что? Про мораль? Думаешь мы ничем не лучше барона? Да мне насрать, веришь нет? Стой-стой, стой говорю, — Рэм дёрнул меня за плечо и развернул к себе, после чего снял капюшон и свою накидку.
Затем он распахнул рубаху и показал своё изуродованное тело. Порванные мышцы, местами жуткие рубцы, кажется, кто-то пересаживал ему чужую кожу, которая плохо прижилась.
— Когда я был ребёнком, мой брат украл еду из какого-то дворца. У нас там секретный путь был свой, так мы еду таскали. И вот в один день его всё же поймали. А затем и всех нас. Знаешь, что они сделали? На глазах у брата связали нас цепями, а затем начали нагревать эти цепи. Всё делалось на глазах у брата, чтобы он прочувствовал настоящую боль. Меня спасло только то, что я был последним в очереди и в конце пришёл какой-то священник. И спас меня, сказал, что Боги против насилия над детьми. Какое чудо, да? Да, Алексиар? Скажи мне, это ли не чудо? Ещё и дар пробудился!
Рэм прямо сверлил меня своим жутким взглядом. Он ждал ответа, но мне не хотелось идти у него на поводу, поэтому я промолчал. Рэм же молча вернул накидку на место, после чего снова приложился к бутылке.
— Он забрал меня, исцелил, начал учить магии, ведь тоже понял, что у меня пробудился дар. При чём сильный. А затем этот старый хрыч начал меня домогаться. Грёбанный педофил, срать он хотел на мою жизнь и на богов. Я пронзил его шею церемониальным кинжалом прямо в храме, через месяц, устав терпеть. А затем сбежал и начал выживать. И после всего этого вертел я этот город, этих людей и всех-всех на своём мече. Я планирую вырезать всю верхушку, вообще всю или уничтожить этот город в процессе. Гроулон — одна большая ошибка, которая не должна существовать.
— Ты псих, Рэм. И своими действиями создаёшь судьбы ещё более ужасные чем твоя. Об этом не думал? — не особо впечатлившись откровением ответил я, после чего развернулся и пошёл дальше по улице.
— Ха-ха-ха, пошёл нахер, — с горьким смехом отмахнулся от меня Рэм и снова приложился к бутылке. — Пусть и весь мир, и Гроулон сгорят в огне, ха-ха-ха!
— Поехавший, да? — мысленно спросил я Алексиара.
— М-м-м, наверное, — как-то неуверенно ответил Алексиар, будто бы здесь можно было в чём-то сомневаться. — Я вот думаю, какую частичку себя мне положить в ментальный якорь…
— Положи то, что считаешь нужным именно ты и не терзайся лишний раз сомнениями.
— Не знаю хороший это совет или плохой, но тебя я услышал.
Постепенно мы добрались до расположения полевого лагеря Викториана. Происходящее не было полноценным мятежом и изначально всем понимали, что дворец взять не получится. Однако как уже сказал Рэм, это лишь первая волна, способ заявить о себе и накалить градус, расколоть общество и создать прецедент.
Однако несмотря на это Викториан принимал активное участие, дабы не минизировать потери, но выжать из каждого мятежника максимум. И расположился он прямо в полевом госпитале куда приносили всех подряд, даже детей, которые могли лишь бросать камни в стражей, но в ответ получали болты.
Это была небольшая война, потери исчислялись сотнями, но учитывая население города — это критично. Особенно учитывая то, что раненных ещё больше, как и производства встали. С такими темпами сюда скоро будут введены войска из соседних феодов и возможно мы увидим кого-то из Флорианов.
Я двигался по крышам к наблюдательной башне, где расположился и Викториан. Однако уже по пути я вдруг заметил сверкнувшую в лучах пламени чешую виверны. Монстр и всадник пикировали прямо к земле, а к задним конечностям виверны были привязаны горшки с алхимическими бомбами. Они собирались разбомбить полевой госпиталь.
— Алексиар, а я тебя как раз жду! — раздался спокойный, но громкий голос Викториана. — Поднимайся, поговорим!
И сразу после этого раздался хлопок. Выстрел сделал наш молчаливый лучник и его стрела преодолела звуковой барьер, после чего насквозь пробила и всадника, и виверну, после чего трупы повалились на дома. Там же произошёл и взрыв, который сжёг дотла крыши, а возможно и несколько граждан.
Хаос, мятеж — это всегда хаос, после которого останутся руины и ещё больше проблем. Но порой такую цену нужно платить, чтобы вырезать опухоль. Был ли это тот случай? Об этому скажу не я, а какой-нибудь историк через пару сотен лет.
— Так значит ты не Алексиар, верно? — спросил меня Викториан, изучая лежащую на столе тактическую карту города.
— Верно.
— Это немного досадно, но ты вроде что-то умеешь, раз прошёл наши испытания там. В любом случае… — Викториан воплотил тубус в свою руку. — Тут свиток и имена. Взамен мне нужна помощь. Однако сначала нужно немного поднатаскать тебя и узнать получше. Пройдёшь курс молодого революционера и…
— И пойду убивать детей, сжигать мирняк, а также вешать каждого на кого ты укажешь пальцем, чтобы в какой-то день ты смог отомстить барону?
— Таким ты меня видишь? Что же, это твое право. Настаивать я не собирался. Силой держать тебя тут не буду. Да и детей мы не убиваем.
— Ты понял о чём я.
— Несчастные случаи неизбежны. Мы стараемся их избежать. Любых беспредельщиков, в том числе в наших рядах, наказываем. Эй, Снайпер, скажи ему.
— Я вчера лично вырезал сердца семерым бандитам, которые похитили детей под шумок и хотели продать их для утех. Они были из числа тех, кто вошёл в верхний квартал. Получается они ваши, — спокойно и тихо говорил наш лучник, который сидел на верхушке башни и его не было видно, но голос можно было услышать, а ещё подметить как он использовал слово «ваши» вместо «наши».