Проклятый остров
Шрифт:
Я уселся по удобнее и начал ждать утра. Ждать долго не пришлось, уже, где-то, через час, за нами пришло двое стражников. Похоже, судья сегодня встал рано. Они легко, ключом, открыли дверь и прошли в камеру. Один из них подошёл ко мне.
— Этот развязался.
— Пёс с ним. Слышь ты, как тебя?
— Рим.
— Если окажешь сопротивление, или попытаешься бежать, зарежу, понял?
— Понял.
Они попытались открыть замки двух других заключённых, Люка открыли легко, а вот со вторым возникла проблема.
— Тут какой-то обломок в замочной скважине застрял. Что делать будем?
— Отрубим
— Заключённый испуганно сжался.
Оба стражника загоготали, но думаю, отрубать ему руку не собирались.
— Этот придурок, — стражник пнул его своей тяжёлой железной бутсой, и довольно больно, бутса была тяжёлой, — пытался сбежать, что теперь делать?
— Чёрт с ним, пусть сидит себе здесь, этот замок теперь не открыть, придётся звать кузнеца, забираем этих двоих.
Мы двинулись, один страж шёл спереди, другой сзади, мы с Люком по середине, причём, задний держал лезвие ножа наголо, приставленное к моей спине, потом что я не был связан, и мог попытаться бежать. Мы прошли тёмными коридорами, и вышли в тюремный двор. Я оглянулся на ворота, но они как назло были закрыты. Если бы были открыты, я бы сиганул, и рискнул бы попробовать сбежать, но не судьба, увы. Мы вошли в здание суда, нас провели коридорами, и мы оказались в очереди, здесь стояло ещё человек десять заключённых. Не суд, а настоящий конвейер. Двери открылись, вывели троих закованных в цепи, их вёл всего один стражник. Один из заключённых вопил:
— Нет, это не справедливо, я просто не заплатил, я заплачу…
— Заткнись, — грубо пихнул его конвоир. И ткнул в бок по сильнее, тот замолчал.
Тем временем, в комнату суда ввели следующую партию заключённых. Мы встали в очередь, не было слышно, что там происходит за дверью, но прошло всего пять минут, и заключённых вывели. Они были бледны как смерть, но не причитали, как предыдущий.
— Что? На что осудили? — Спросил я.
— Поселение в колонии на проклятом острове. — Отозвался один.
— Разговорчики, — сказал конвоир.
— И вас туда отправят, бессрочная ссылка, даже не сомневайтесь. — Я промолчал, — Но не расстраивайтесь раньше времени, — продолжал мой конвоир, — на проклятом острове вам дадут шанс начать новую жизнь. Там даже есть женщины, и свои богатые, и счастливые жители. Там не так плохо.
Прошла пара минут, мы молчали, ожидая свою судьбу. Но каждый из здесь присутствовавших, всё ещё надеялся, что именно его не осудят, пощадят, и заменят ссылку поркой, или общественными работами. Хотя, я уже начал всерьёз опасаться того, что меня туда всё-таки отправят. Наконец вышла последняя партия заключённых перед нами, и нас с Люком ввели внутрь. Посадили за столик перед судьёй. Я заметил, что Люк был без обуви, не повезло парню.
— Итак, в чём обвиняются заключённые? — Начал судья.
— У них разные статьи. — Начал мой конвоир. — Первый обвиняется в нападении на паладина короля с целью грабежа.
— Каков ваш род, звание?
— У меня нет статуса в обществе. — Замялся Люк.
— В принципе, ваше наказание заслуживает виселицы. Пострадал ли паладин при нападении?
— Нет.
— Итак, у вас есть выбор, назначаю штраф в двести золотых, который должен быть уплачен в течении дня. Если он уплачен не будет, то вы отправитесь на вечное поселение на проклятый остров, каторжником.
— Мне не к кому обратиться. — Печально сказал Люк.
Судья ударил молотком по деревянной дощечке, и спросил:
— В чём обвиняется второй заключённый?
— В попытке кражи, — ответил мой конвоир. — Есть отягощающее обстоятельство. Он пытался украсть особо ценное имущество паладинов, мечи из монокристаллов, которые изготавливают только маги. Каждый меч стоит три тысячи золотых, это очень дорого. Огромная сумма, прошу учесть это отягощающее обстоятельство.
Мои надежды рухнули в пыль, как только я услышал про отягощающее обстоятельство. Тем не менее, судья подумал секунд тридцать.
— Вы знали, что собираетесь украсть? Подсудимый? И это в то время, как идёт война с орками, и наше королевство содрогается от их нашествий.
— О нет, что вы, я просто мелкий портовый воришка, забрался…
— Достаточно. Итак, вы приговариваетесь к штрафу в тысячу золотых, или вечному поселению на проклятом острове.
Моё сердце болезненно ёкнуло, последние слова прозвучали как гром среди ясного неба. Тысяча золотых, тысяча золотых, за воришку. Мне стало даже смешно, громаднейшая сумма, никто за меня её не уплатит, некому, да что уж там говорить, я за всю свою жизнь не видел и двадцати золотых, что уж там говорить о тысяче. Нас вывели из зала суда, и под конвоем повели в другую камеру. Меня привели в какой-то кабинет, здесь было светло и чисто, за столом сидел какой-то мужчина. Он обратился ко мне:
— Итак, тысяча золотых. У вас есть родственники или близкие, готовые уплатить за вас эту сумму? Сообщите, как с ними связаться.
Я замер на пол минуты, в нашем диалоге наступила не большая пауза.
— Нет, сэр, — ответил я, — за меня некому уплатить такую огромную сумму.
— Хорошо, на корабль его, следующего.
Я планировал попытаться сбежать, меня же поведут через город, была ещё надежда. Но не тут то было. Нас отвезли в какое-то помещение, там стояло с десяток заключённых. Охранник грубо подтолкнул меня к цепи.
— Надевай.
Я, со вздохом отчаяния, защёлкнул замки у себя на руках. Надежда сбежать стремительно таяла. Я сел на пол, как и остальные заключённые, начал ждать. Но ждать пришлось не долго, привели ещё с десяток заключённых, их также заковали в нашу общую цепь, и мы двинулись. Нас охраняло всего трое стражников, но шансов справиться с ними не было никаких. Нас вели через весь город, я прощался с родным городом в предрассветной дымке тумана, я понимал, что вижу его в последний раз. А что в нём такого? Обычный приморский, грязный городишко на десять тысяч жителей. Мы дошли до порта, нас выстроили в ряд на пристани. Подошёл какой-то плутоватого вида матрос, с ним трое помощников.
— Мы должны осмотреть их.
— Осматривайте, теперь они ваши.
Матрос взял у стражника какую-то бумагу, расписался в ней и отдал обратно. Начались проблемы, у одного из заключённых нашли цепочку. Тот вопил, чтобы ему отдали её, потому что это фамильная ценность, но матросы только смеялись: «Было ваше, теперь наше.» Очередь дошла и до меня, я был спокоен, у меня ничего ценного не было. Один матрос обшмонал мою одежду, но ничего ценного не нашёл, и уже готов был пройти дальше, но его товарищ остановил его.