Промысел Господень: Летописи крови
Шрифт:
Первые полгода работы мусорщиком Кира мучил один и тот же ночной кошмар.
…Он видел землю, далекую и неизвестную. Остров посреди соленого моря, моря бескрайнего. Видел лес в горах. Сосны, низкие вишни с кривыми стволами росли на каменных склонах. Прозрачные реки несли свои воды по холодным камням. В ветвях деревьев тонко пели жаворонки. И где-то вторили им храмовые колокола. Мир, словно рисунок тушью. Нет ничего лишнего. Нет ветра, природа словно спит. Кир видел, как загорается рассвет, но и он всего лишь оттенок двух цветов — белого и черного. Холодный спящий
Огромная птица с длинными крыльями. Она не машет ими — они неподвижны. И грохот, страшный металлический грохот. Ее глаза горят цветными огнями — красные, зеленые и голубые вспышки света озаряют ее тупой клюв. В своих лапах она несет длинное яйцо. Он думал, что это птенец, такой же страшный, спит под тонкой скорлупой. Но сон показал Киру этого птенца — он был мертв, и только две частицы — меньше их нет ничего в мире — плавали в белке…
А потом птица разжала свои лапы, и яйцо полетело вниз, к земле…
Люди просыпались. Воины занимали свои посты, жрецы шли в храмы, дети бегали по улицам и пели песни. Старцы, чьи виски убелены благородным снегом прожитых лет, тихо беседовали в рощах и делали фигуры животных из тонкой бумаги…
А яйцо железной птицы медленно падало с неба. И когда оно достигло земли, огненный столб потряс небо. Он взмыл вверх ярко-красным грибом и рассыпался по земле. И люди замирали без движения в этом огненном вихре. И трава пригибалась к земле, ветер проглотил свою улыбку. И горы заплакали ледяными слезами…
…Сон показал этот город годы спустя. И Кир увидел, что люди продолжали умирать, хотя птица та больше не возвращалась…
Кир поднял грузовоз в воздух. Взвыли донные дюзы, поднимая машину в воздух. Заскрежетал металл втягивающихся в днище опорных кронштейнов. Кир отключил мануальный контроль, переведя все системы в режим ментального управления.
Заработал кормовой двигатель. Грузовоз медленно начал движение. Массивная туша эхолета нехотя преодолевала собственную инерцию. Воздух вокруг конусообразной «головы» уплотнился, сзади вырывались ярко-красные языки пламени. Температура вокруг грузовоза поползла вверх.
— Барт, прием?
— Да.
— Я готов.
— Ну и черт с тобой.
Наемник посмотрел на монитор клон-клава. До конца клонирования оставалось минут десять — это очень много, непозволительно много. Андроиды передавали сигнал о том, что неизвестные эхолеты после продолжительной паузы вновь продолжают движение. И их курс остается прежним.
«Проклятые мусорщики, — подумал наемник, — „черные грузовозы“, как их называли в профсоюзе перевозок. Нигде нет от них покоя».
Стоянка неизвестного выплыла на горизонте, не нарушив ничьих ожиданий. Барт увидел ее через объектив камеры наружного наблюдения. Он переключил светофильтр кокпита на полное затемнение. Проверил синхронизацию оружия с взглядом и загрузил прицельную сетку. Внешний датчик передал сигнал на сетчатку глаза — окружающий мир стал ярко-красным, а все предметы в нем превратились в бесформенные параллелепипеды с черными ребрами. Нижние углы поля зрения заняли индикаторы температуры и
Наемник присвистнул от удивления. По данным радара он не мог сформировать представление о приближающихся гостях. Увидеть боевой корпоративный эхолет с массой ручных модернизаций он не ожидал. Такой, пожалуй, может и потягаться с боевыми андроидами каинитов.
Наемник пожалел об одном. Дело еще не завершено. Есть еще несколько последних минут, могущих разрушить работу прошедших суток. Это было неприятно.
Барт парил вокруг стоянки, с любопытством осматривая ее. Центром композиции было обезглавленное тело, лежащее на каменном возвышении. По кругу были расставлены установки звуковых систем. Медицинское оборудование. Толстый бочонок клон-клава горел огоньками контрольной панели. Рядом с ним стоял человек в военной шинели, потертой и покрытой песком. Он деловито изучал показания приборов, изредка поглядывая в сторону Барта.
Наемник, стараясь не выпускать из виду эхолет, проверил пистолеты в набедренных кобурах. Из черного, вытянутого по ширине чемодана он достал и спокойно собрал атомную винтовку «Hive».
Третьим участником предстоящего боя стал появившийся из-за холмов Кир. Он оставил свой эхолет парить на одном месте. Боковые пилоны вокруг кабины ощерились жерлами стволов пулеметной системы «Гнев Божий».
Наемник ждал. Торопиться уже было некуда. Даже если пришельцы сами не хотят ввязываться в драку, он не имеет права оставлять свидетелей.
Но пока есть время продолжить миссию. Голова почти готова. Скоро можно достать ее из контейнера клонировочного аппарата, поместить в имплантатор и совместить его порты с обрубком шеи оживляемого. Потом нужно ждать еще два часа. Будет ли у наемника такая возможность?
Расклад ситуации напоминал игру в бридж — пара на пару. Если повернуть проекцию фотоснимка со спутника слежения таким образом, чтобы обезглавленное тело Влада ногами указывало на юг, то можно увидеть, как на юго-юго-востоке (пять с половиной часов по циферблату) большими пальцами поглаживает гашетки Барт, на востоке (три часа по циферблату) потеет и курит Кир, с одной стороны подстегиваемый деньгами и неизбежной лучевой болезнью от долгого контакта с радиоактивным мусором, а с другой — страхом и сопутствующей нервозностью. На севере (двенадцать часов), впритык к мертвому телу, стоит наемник. Его голова слегка опущена, но глаза смотрят исподлобья пристально, внимательно. Словно ждут чего-то.
Ровно на западе (девять часов по циферблату) стоят на пригорке три андроида. Они видны только наемнику, чей мозг улавливает их сущностные эманации. И он знает, что до поры до времени эти киборги — его главный козырь в предстоящем бою.
Барт практически сразу уловил, что происходит что-то неладное. Но мозг не успел переварить ощущения до конца. Миг прошел между попыткой системы оповещения предупредить о приближающемся заряде и тем, как на броне эхолета расцвел бутон взрыва.