Промысел Господень: Летописи крови
Шрифт:
— Ты думаешь, мне нужно опасаться того, что уже произошло? Для человека у тебя интересный взгляд на суть вещей…
— Ты не понял меня. Тебе грозит абсолютное забвение.
— Оно страшно только для тех, кто не имеет потомства. Мне нечего бояться.
— Ты думаешь о мести? Что ж, хочу сказать тебе, что твоей семьи больше нет.
— Ты лжешь!
Человек в мантии поворачивается к своим людям.
— Покажите
Кто-то за пределами видимости убегает к машинам. Из багажного отделения одной их них он достает два хромированных контейнера. Приносит их на берег и ставит перед пленником.
Человек в мантии продолжает:
— Это переносные медицинские холодильники. Их используют для перевозки трансплантационного сырья. В особом растворе из смеси аммиака и сжиженного водорода плоть не подвергается гниению и сохраняет свою ценность для врача. Но таким же образом можно хранить и другие органические субстанции. Например, отрубленные головы.
— Я не понимаю.
— Трофеи. Физиологический раствор сохраняет их в первозданном виде. Появляется только небольшая синева. Это от отсутствия крови в сосудах. Хочешь посмотреть?
Не дожидаясь ответа, человек подходит к контейнерам и открывает их. На пленника взирают мертвыми глазами четыре головы. Волосы у края ран слиплись от крови. Обрубки сосудов и шейных позвонков торчат, обрамленные рваными кусками сизой кожи.
— Их истинные имена нам известны. Трудно понять другое. Почему мы застали их днем готовыми к бою? Не расскажешь?
— Я не знаю.
— Тогда скажи, почему рассвет не действует на тебя, хоть ты и не дневальщик?
— Тебе не понять.
— Точно такие же слова говорил один их них. — Человек за волосы вынимает одну из голов, бросает ее на песок и раздавливает ударом ноги.
— Черт, что ты делаешь?
— Лишаюсь лучшего трофея. И все ради тебя. Есть выбор — или ты рассказываешь нам все что знаешь и до поры мы тебя отпускаем, либо тебя ждет смерть от потери кровных уз. Тебе решать.
— Да пошел ты к дьяволу.
— Ответ неверный. Но мне понятна твоя стойкость. Но подумай, стоит ли охранять секрет, который таковым не является.
— Пойми, что сейчас, на границе с неизбежным, я пытаюсь быть похожим на тебя. Ты даешь мне право выбрать, а у меня встречный вопрос: что выберешь ты — безумие или сознание?
— Безумие, говоришь? Оттого, что узнаю вашу тайну?..
— Какие вы люди упрямые. Истинно, вы лишь пища, агнцы. А мы для вас пастыри днем и волки ночью.
— Таким образом, тебе нечего сказать. Приковать его.
— Что
— Я не обещал тебе быстрой смерти. Жажда уже близка.
— Нет! Я прошу тебя, будь милосерден.
— Ты упустил свой шанс, каинит. Да пребудет в мире твоя душа.
— Будь проклят! Фелиаг!
Будь проклят… что ж, каинит, ты был почти прав. Ошибся только с временным залогом. Не будь, а продолжай быть.
Почему-то Фелиаг чувствует голод. Давно забытую потребность. Желание употребить не синтетическую смесь вкуса, а нормальную пищу, которую не найдешь даже на иллюстрациях в меню. Увы, такое простое желание было трудно претворить в жизнь.
Откликнувшись на ментальный приказ, система жизнеобеспечения отреагировала точно по предписанному алгоритму. Из подлокотника выскочила игла на тонкой полой ножке и, найдя руку Мага, впилась в вену. По трубке потекла мутная питательная субстанция. Начавшийся мгновенно процесс переваривания должен был бы поднять температуру тела, что в состоянии Фелиага было бы губительным. Поэтому вслед за физическим раствором в кровь Мага поступил фриз.
Фелиаг позволил себе миг расслабления. Проблема которую он пытался давно и безуспешно решить, никак не поддавалась. Он искал ее корни в мутировавшей физиологии каинитов. Потом понял, что идет по неверному пути. Он обратился к психофакторам, но и там ответом была лишь пустота. Гносеологический вакуум, отделяющий человека и каинита, никак не хотел заполняться. Годы клинических наблюдений не дали ровным счетом никаких результатов. Меж тем каиниты продолжали избавляться от своих недостатков, когда-то дававших людям шанс на выживание. В рукаве у человечества оставалось не так-то много козырей.
Фелиага мучают вопросы. Много вопросов. Он сидит в тишине, слушая удары сердца. Один…
Два…
Три…
Не верь пятой кости…
Да, собственно, ничего она и не сказала. Рекомая пятая кость. Она выпала пустой гранью. Нолем. Абсолютом.
Пальцы правой руки перебирают два металлических шара, две планеты. Одна — голубая с желтыми пятнами суши. Другая — практически вся красная. Тонкие пальцы раскатывают шары, их тепло передается ладони, растекается по всему телу.
Две планеты, как два огонька, горят, отражая свет из глаз Фелиага. Он смотрит на них и чувствует, как жизнь перетекает от одного шара к другому, так, словно они связаны единой энергетической цепочкой.
Странная связь. Фелиаг знает о ее существовании, он уверен, что так должно быть. Но что-то ускользает из рук вон, когда его мысленный взор касается глубины вопросов. Что-то не дает ему покоя, теребит старые раны.
Человек поднялся с колен на земле. Там проходила его история. И все это время людские взоры были направлены наверх, к небу. Туда летели молитвы, к облакам протягивали руки тогда, когда все остальное было бесполезно. И небо всегда отвечало одним — молчанием. Словно высшая справедливость была нема. Или вся ее сила заключалась в том, чтобы выслушать и дать шанс самому дойти до воли небес, не утруждаясь диалогом.