Пронзенное сердце и другие рассказы
Шрифт:
Тень, упавшая на лицо говорящего, почти рассеялась к тому времени, как он подъехал к дому Инглвортов; но черная траурная табличка на двери дома вернула ее; в молчании подъезжал он к двери.
Не дожидаясь, пока кучер слезет со своего сидения, капитан выпрыгнул из кареты и позвонил.
Ответил слуга с печально вытянутым лицом.
– Мисс Инглворт дома, Джеймс?
– Да, капитан.
– Доложите.
Слуга ушел и тут же вернулся.
Прошу вас, сэр. Мисс Инглворт в гостиной; она ждала вас сегодня. Печальная новость, сэр, особенно для вас.
Капитан Уолтон не стал задумываться, почему новость особенно
– Можете не говорить. Я знаю, я все знаю: она умерла!
Так оно и оказалось.
Как только опечаленный возлюбленный оправился от самого острого приступа горя, ему рассказали подробности смерти его невесты. Долгой болезни не было: Элен Инглворт умерла скоропостижно, почти в тот же час, что почувствовала себя плохо. Капитан знал это и сам: ее письмо, которое он получил в Марселе, было написано накануне смерти, но в нем ни о какой болезни не упоминалось; было только возбуждение от приближающейся свадьбы и радость. Элен, когда писала его, была, очевидно, в прекрасном настроении – увы! Как оказалось, это была знаменитая предсмертная лебединая песня.
Причиной смерти была болезнь сердца – как заявила ее тетка и как было подтверждено свидетельством врача Элен.
Для жениха, которого смерть так жестоко разлучила с невестой, было слабым утешением узнать, что он не потерял имущество, которым овладел бы в результате брака. Вскоре ему вручили завещание, и он прочел, что является единственным владельцем всего поместья Элен Инглворт, за исключением некоторых денежных сумм. Хотя капитан Уолтон был беден – в сущности, кроме офицерского жалования, у него ничего не было, – его деньги не очень интересовали. Если бы удалось вернуть Элен Инглворт к жизни, он с радостью отказался бы от всего и был бы доволен самым скромным домом в ее поместье. Увы! Этому не бывать. Она мертва – мертва и погребена; он больше никогда ее не увидит.
Он просмотрел завещание – это было его официальной обязанностью, – и один из пунктов поразил его своей необычностью. Помимо десяти тысяч фунтов, оставленных тетушке, такая же сумма была завещана врачу Элен! Десять тысяч фунтов за профессиональные услуги, как говорилось в завещании!
– Какие профессиональные услуги? Что бы это могло быть? – спрашивал себя капитан Уолтон. Задав вопросы, он узнал, что услуги состояли в посещении поместья дважды в неделю в течение двенадцати месяцев и в нескольких часах, проведенных возле умирающей. Сто фунтов за каждое посещение! Плата, никак не соответствующая услугам; однако никакая причина в этом необычном пункте завещания не была указана. Правда, доктор Лэмсон, счастливый наследник, был семейным врачом Инглвортов – много лет. Но это не могло объяснить, почему Элен Инглворт завещала ему такую огромную сумму; и капитан Уолтон был крайне удивлен и заинтригован. Тетя ничего не могла ему объяснить. Она была тоже удивлена эти пунктом и уязвлена тем, что чужак, врач, получает по завещанию племянницы столько же, сколько она.
Не сумев найти удовлетворительного объяснения этому странному пункту завещания, капитан Уолтер тем
Так заключил капитан Уолтон и с печальным сердцем принялся исполнять завещание. Но не успел он выплатить доктору Лэмсону завещанную ему крупную сумму, как до него дошли слухи, которые давали достаточный повод, чтобы воздержаться от этого – по крайней мере на время. Слухи, распространившиеся по округе, касались имени врача, дотоле незапятнанного и безупречного. До сих пор его винили только в излишней любви к деньгам, граничившей со скупостью. К тому же он был человеком молчаливым, замкнутым, необщительным и немного циничным; и, хотя все признавали, что он хороший врач и ведет безупречный образ жизни, доктор Лэмсон не был популярен среди простого населения.
Конечно, известие о крупной сумме, завещанной ему мисс Инглворт, сразу распространилось повсюду; все были поражены внезапной смертью от болезни, которая тогда была малопонятной; и эти два факта, неизбежно сопоставленные, давали основание для слухов о грязной игре со стороны врача.
Очень скоро подозрения приобрели форму обвинений; округа пришла в возбуждение; требовали эксгумации тела Элен Инглворт. Даже если бы капитан Уолтер захотел, он не мог бы противиться этому требованию. Но он не хотел: к этому времени он и сам кое-что увидел и услышал, и это заставляло его не только согласиться на эксгумацию, но и торопить ее. Впервые услышав зловещие толки, он решил, что его долг – повидаться с доктором Лэмсоном и рассказать ему об услышанном.
Делая свое неприятное сообщение, молодой офицер заметил, как врач вздрогнул, побледнел и не успокоился до конца. Затем ответил только насмешливым презрительным смехом, повторил причину смерти, указанную в его свидетельстве, заметив, что «невежественные деревенские жители всегда были склонны к таким нелепым предположениям». Что касается подозрений против него самого, он не снизошел до ответа на них.
В остальном врач оставался раздражительным и неразговорчивым; заметив это, капитан Уолтер извинился за свое вторжение, совершенные с самыми благими целями, и ушел, Врач проводил его до дверей.
Он шел пешком; и, возвращаясь домой, встретил молодого человека, в котором узнал помощника доктора Лэмсона, того самого, который был одним из свидетелей при составлении завещания. Этот молодой человек, в потрепанном тесном черном костюме, худой и костлявый, бледный: с нездорового цвета кожей, выглядел так, словно доктор постоянно пускал ему кровь. Однако выражение лица молодого человека свидетельствовало, что он вряд ли покорно сносил такое обращение. Напротив, лицо у него было хитрое и злое, какое часто бывает у младших клерков юристов.