Пропал чародей

Сташеф Кристофер Зухер

— Убейте их! — надрывался Шир-Риф, белый от ярости, и солдаты снова бросились в атаку. Их было с полсотни, взрослые мужики, против всего двух мальчишек. Новобранцы-крестьяне волной накатились на тех, кто стоял впереди, а те, что стояли впереди, побежали на приступ, наваливаясь на мальчишек. Корделия завизжала от обуревавшего ее гнева, и камни градом полетели в солдат — но те наседали на растущую над братьями кучу-малу. Внизу, под телами, отчаянно извивался придавленный к земле Джефри, хватая воздух ртом, а сверху наваливались все новые и новые солдаты, прижимая к земле, расплющивая, и страх смерти от удушья пробежал по его жилам. Джефри изо всех сил сопротивлялся, и его брат — тоже, пытаясь поднять сминающую их массу вверх, из последних сил, до последней капли адреналина в крови. Людская куча заворочалась, опустилась еще чуть-чуть, застыла... А сверху запрыгивали все новые и новые солдаты, сжимая крошечный пузырек телокинетической силы, еще защищавший юных чародеев, и чудовищная гора плоти становилась все тяжелее и тяжелее, сжимала, стискивала, сдавливала, плющила...

Как вдруг под сводами леса зазвучал хриплый клич:

— За Королеву и Грамарий!

И из-за деревьев на полянку посыпались солдаты в королевской форме, лица, скрыты под стальными шлемами, с эмблемой королевского элитного Летучего Легиона на рукавах мундиров!

Они организованно набросились на неопытных крестьян Шир-Рифа, разрубая их пополам алебардами, протыкая длинными пиками насквозь. Люди Шир-Рифа повернулись лицом к атакующим, вопя от ужаса и гнева, пытаясь сопротивляться. Мелькали алебарды, люди падали, заливая землю фонтанами крови. По воздуху пролетела чья-то отрубленная голова, чье-то обезглавленное тулово осело наземь.

С душераздирающим воплем огромный черный конь встал на дыбы, блистая стальными подковами, — а рядом с ним единорог, грозящий мятежникам своим серебряным рогом. Люди Шир-Рифа завопили в суеверном страхе, столпившись вокруг огромной людской кучи. Солдаты короля быстро окружили их со всех сторон.

Сквозь эту мешанину пробивался большущий гнедой конь с рыцарем в золотых доспехах, кричавший:

— Вперед, мои храбрые воины! Вперед! За свободу! Отбрасывайте бунтарей в сторону! Прорубайтесь внутрь! Хватайте подлого труса-детоубийцу!

— Король Туан! — всхлипнула Корделия.

Да, это был король, прорубавшийся вперед, сквозь человечью кучу-малу над двумя мальчишками.

А куча неожиданно словно взорвалась, разбросанная яростной, всесокрушающей силой. Дюжина солдат пролетела по воздуху, сшибая товарищей с ног. В эпицентре освободившегося пространства грозил кулаками побледневший от ярости эльф, а оба мальчика, с трудом поднявшись на ноги, жадно глотали воздух.

— Гээ-ээллоуглааа-ааассс! — прогремел громкий голос, и с королевского седла пушечным ядром пронеслось что-то маленькое, темное.

Оно приземлилось рядом с полузадохшимися мальчишками и оказалось двух футов ростом, с огромной головой, чернобородым Бромом О'Берином, Первым Советником короля, примчавшимся, чтобы защитить своих любимчиков.

Коротыш прыгнул на врагов, раздавая во все стороны могучие пинки и сбивающие с катушек удары. Закованные в броню солдаты валились как снопы под его тяжелыми кулаками. Фут за футом он пробивал путь от мальчишек к Корделии, и наконец она, подхватив Грегори, с радостным криком бросилась по расчищенному коридору к старшим братьям.

А люди Шир-Рифа повернулись лицом к новому противнику — и противник был везде, они заняли всю поляну, их было не меньше сотни — против пяти десятков. Ветераны Шир-Рифа дрались с яростью обреченных, зная, что отступать некуда. Вдруг один молодой воин завопил:

— Пощады! Пощады! Сдаюсь! — и бросил алебарду, подняв руки.

Солдат короля схватил его за шиворот и отбросил назад, где другие солдаты, выбежавшие из-за деревьев, схватили и связали добровольного пленника.

Увидев, что пленника не убили, другие солдаты Шир-Рифа тоже завопили: «Сдаемся! Сдаемся!» Солдаты короля по очереди выдергивали их из рукопашной.

— Кто сдается, тот предатель, того навеки заклеймлю позором! — заорал Шир-Риф, — Предатель и дурак! Бейтесь! Это ваш единственный шанс! Король повесит тех, кто сдался!

— Прощение всем, кто сложит оружие! — перекрыл его вопли голос короля. — Прощение и милосердие! Я не трону ни одного, кто сложит оружие! Сдавайтесь и получите жизнь!

— Он лжет! — завизжал Шир-Риф, но тут король отбросил в сторону последнего охранника и его лошадь прыгнула к Шир-Рифу.

Шир-Риф завыл, как берсеркер, и бросился на короля, пытаясь достать противника мечом сквозь щель в забрале. Меч короля Туана взлетел, отражая удар, описал круг и ответным ударом обрушился вниз. Король сделал лишь один выпад, вытянув руку и склонившись с седла.

Шир-Риф испустил последний булькающий вопль, и его глаза остекленели — монарший меч проткнул его сердце насквозь. Затем он упал, а король выдернул клинок из тела.

— Ваш хозяин мертв! — прогремел он. — Сдавайтесь! Вам не за что больше драться! Сдавайтесь, и вам будет дарована жизнь!

Солдаты Шир-Рифа дрогнули всего лишь на мгновение — но этого хватило для последней атаки отборной королевской гвардии. В одно мгновение они выбили оружие из рук врагов, и наставили острия мечей на солдат Шир-Рифа. «Сдаюсь! Сдаюсь!» — закричал поверженный враг, поднимая вверх руки. Тогда король Туан вытер лезвие меча и крикнул:

— Я дарю им жизнь!

Когда солдаты коороля связали офицеров Шир-Рифа и отвели их в сторону, Туан кивком показал на простых солдат.

— Отпустите их.

Гвардейцы, грозно поглядывая на пленных, расступились. Крестьяне испуганно хлопали глазами, еще не веря, что они свободны, и опасаясь, что их снова скрутят.

— Я объявляю, что помилую любого, кто бросит оружие и покинет армию Шир-Рифа, — объявил им Туан. — Теперь ступайте и расскажите об этом своим товарищам!

С радостными криками крестьяне бросились прочь.

Глядя, как они исчезают за деревьями, Бром О'Берин проворчал:

— Вы считаете, что ваше решение правильно, Ваше Величество?

— О да, — с полной уверенностью ответил король. — Они разнесут эту весть по армии Шир-Рифа, и та разбежится. Они вернутся по домам, как того и желает большинство. А остальные сообразят, что со смертью Шир-Рифа их война проиграна.

Он повернулся к детям.

Четверо смирных и послушных Гэллоугласов смотрели на короля с самыми дурными предчувствиями. Пак тоже — только на Брома О'Берина.