Пропасть Искупления
Шрифт:
– Я лучше ноги себе отгрызу.
– Крозет у нас не особо верующий, – объяснила Линкси.
– Я тоже не самая религиозная девушка на Равнине, – ответила Рашмика, – но, если бы мне пришлось выбирать между верой и голодной смертью, сомневаюсь, что продержалась бы долго.
– Сколько тебе сейчас? – спросила Линкси.
– Семнадцать. Почти восемнадцать.
– Много друзей осталось в поселке?
– Да не сказала бы. Почти никого.
– Почему-то я так и думала. – Линкси похлопала Рашмику по колену. – Ты, как и мы, – не вписываешься. Всегда была чужой и такой останешься.
– Я пыталась вписаться. Но никак не смириться с мыслью, что придется провести здесь всю жизнь.
– Так же думают и многие твои сверстники, – кивнула Линкси. – Молодежь обозлена. Эта диверсия на прошлой неделе…
Линкси имела в виду взлетевший на воздух склад со взрывчаткой.
– Разве можно упрекать молодежь за то, что ей хочется перемен?
– Я слышала, ходит много разговоров об отъезде, – ответила Рашмика. – Все думают, что в караванах или даже в соборах можно разбогатеть. Может, они и правы. Если знаешь нужных людей, есть разные возможности. Но мне этого мало.
– Ты хочешь улететь с Хелы, – сказал Крозет.
Рашмика вспомнила свои мысленные подсчеты и поделилась:
– Я прожила пятую часть своей жизни. Если не случится какой-нибудь беды, впереди у меня шестьдесят с лишним лет. Я бы предпочла прожить эти годы с пользой. Не хочу умереть, не увидев ничего, кроме этой планеты.
Крозет блеснул желтыми зубами:
– Знаешь, Раш, люди летят за световые годы, чтобы увидеть Хелу.
– Непонятно зачем, – буркнула она.
И замолчала, чтобы разобраться с мыслями. Она всегда энергично отстаивала свое мнение, сейчас ей не хотелось обижать друзей.
– Я вовсе не считаю этих людей дураками. Но они не понимают, что на нашей планете ценны не соборы, не Вечный Путь и не чудеса, а культурные слои.
– Верно, – согласился Крозет. – Но они всем до лампочки.
– Кроме нас, – возразила Линкси. – Каждый, кто пытается выжить на Равнине Вигрид, понимает, что такое раскопки.
– Но церкви не хотят, чтобы мы копали глубоко, – возразила Рашмика. – Раскопки отвлекают прихожан. Церкви опасаются, что рано или поздно будет найдено что-то уникальное и тогда чудеса потеряют в силе.
– Тебя послушать, так все церкви заодно, – хмыкнула Линкси.
– Я не говорю, что все церкви заодно, – сказала Рашмика, – но ни для кого не секрет, что у них есть общие интересы. И так уж вышло, что ни культурные слои, ни мы не входим в круг этих интересов.
– Культурные слои вертунов играют важную роль в экономике Хелы, – сказала Линкси, словно цитируя скучную религиозную брошюру.
– А я и не спорю, – пожал плечами Крозет. – Но кто контролирует почти всю торговлю реликвиями? Церкви. Они на полпути к монополии. С их точки зрения следующий логический шаг – установление контроля и над раскопками. До тех пор эти сволочи будут чувствовать себя неуютно.
– Циничный старый болван, – фыркнула Линкси.
– Потому ты и вышла за меня, дорогая.
– А ты что думаешь, Рашмика? – спросила Линкси. – Тоже считаешь, что церкви хотят от нас избавиться?
Рашмике показалось, что ее мнением интересуются лишь из вежливости.
– Я не знаю. Но уверена, что церкви не станут возражать, если мы вылетим в трубу, а им достанутся все наши раскопки.
– Верно, – согласился Крозет. – Случись такое, они не слишком расстроятся, это точно.
– Послушать вас, так… – начала Линкси.
– Я знаю, что вы хотите сказать, – перебила Рашмика. – И почему задаете вопросы. Никаких обид. Однако поймите, с точки зрения религии церкви не представляют для меня интереса. Я просто хочу знать, что произошло.
– Уверена, ничего плохого, – сказала Линкси.
– Я знаю только одно: ему врали.
Крозет ковырнул в углу глаза мизинцем.
– Могу ли я поинтересоваться, о чем речь?
– Она говорит о своем брате, – объяснила Линкси. – Я же рассказывала, почему ты не слушал?
– Не знал, что у тебя есть брат, – проговорил Крозет.
– Он намного старше, – пояснила Рашмика. – К тому же это случилось восемь лет назад.
– Что случилось восемь лет назад?
– Он ушел на Вечный Путь.
– В собор?
– Во всяком случае, хотел попасть туда. Ему бы и в голову такое не пришло, но в том году добраться до соборов было проще. Потому что караваны шли севернее – точно как теперь – и через Равнину Вигрид до них было рукой подать. Два-три дня езды на ледокате, не сравнить с двадцатью – тридцатью обычными днями до Пути.
– Твой брат верующий?
– Нет, Крозет. Уж точно не больше, чем я. В том году мне было только девять, и я плохо помню, как все происходило. Но знаю, что в ту пору было трудно. Мы потеряли несколько раскопов. Случались взрывы и обвалы. Поселок еле сводил концы с концами.
– Она правду говорит, – подтвердила Линкси. – Если ты забыл тот год, то я его помню.
Крозет ловко орудовал джойстиками, огибая клиновидную осыпь.
– Да не забыл я.
– Моего брата зовут Харбин Эльс, – продолжала Рашмика. – Он работал на раскопках. Когда пришел караван, ему было девятнадцать, и половину жизни он провел под землей. Брат мастер на все руки и талантливый подрывник – умеет закладывать шашки, рассчитывать мощность взрывов, ну и все такое. Он работал надежно и без лишнего риска.
– Я думал, на раскопках держатся за таких ребят, – заметил Крозет.
– Держались, пока дело не пошло к банкротству. Работы стало меньше, поселки уже не могли осваивать новые места. Взрывчатка очень дорого стоит, а еще нужно подавать воздух и электричество в штрек, копать новые ходы… Поэтому общины сосредоточили усилия на раскопках, надеясь на удачные находки, которые окупят все.
– А что твой брат?
– Он не стал дожидаться, когда снова понадобятся его навыки. До него дошли слухи о паре квалифицированных подрывников, которые добрались через Вигрид до Пути – потратив месяцы на дорогу – и нанялись в одну из главных церквей. Святошам потребовались опытные проходчики, по крайней мере так ему говорили. Нужно взрывать завалы перед соборами, освобождать Путь.