Шрифт:
Глава 1
Странный какой-то сон… И почему я мерзну?
Помню, что разбирала вещи на чердаке старого родительского дома. Со дня на день в него должна заехать племянница с мужем и детьми.
Как бы мне не было сложно расставаться с ним, но ни сил, ни возможности добираться из города у меня не было. А ведь я планировала перебраться сюда на постоянное место жительства после ухода на пенсию, но здоровье вот подкачало.
Мысли как-то странно путались. Реальность перед глазами расплывалась, словно в лицо плеснули водой. Кружилась голова, а к горлу подступал тяжелый ком.
«Неужели снова приступ?»
«А в доме я совершенно одна.»
Крикнуть не получалось, голос не слушался, а из сдавившей болью груди вырывались лишь хрипы. Попыталась сфокусировать взгляд на стене, но она пошла рябью…
– Ты чего это удумала, девка? – незнакомый мужской голос вырвал меня из сна.
«Почему же так холодно?»
– Ты сдурел старый?! Какая она тебе девка? Ты на одёжу то ее глянь, – раздался рядом женский голос.
– Да чего я понимаю в этих тряпках-то? – возмутился мужчина.
– Тута и понимать неча. Парча заморская, тафта дорогущая…
– Тфу ты! Где ты тафту то эту разглядела? Грязная вся она, словно по земле катали, – мужской голос, – Где только землю то нашли? Снег кругом.
– Ой, дурень ты старый! Вон, видишь, клочки от знатной меховой епанчи остались, – заохала женщина и я почувствовала на себе чужое прикосновение.
– Милая, жива хоть? – женщина легонько похлопала меня по щеке.
– Да жива она. Дышит. Не слышишь, что ли? – вторил ей мужчина.
– Да помолчи ты старый!
– Где я? – кое как получилось разлепить веки и прокашлявшись, каркающим, не своим голосом с трудом произнести пару слов.
– Ох! Ну слава Богам! – взмахнула руками незнакомка.
Ничего не понимаю!
Я лежала посреди леса на заснеженной поляне, а рядом со мной, кудахча и охая, размахивает руками словно мельница, незнакомая женщина. На ней был старенький тулуп, а на голове пуховый платок, повязанный на деревенский манер. Высокий мужчина в овечьем армяке, с густой бородой, внимательно наблюдал за нами.
– Вставай, милая. Простудишься, – женщина потянула меня за руку, а я просто не чувствовала ног.
– Кто вы? – хрипло спросила, не сводя взгляда с хмурого мужчины.
Это не сон. Точно не сон. Иначе, почему мне так холодно и грудь болит, словно от надрывного кашля?
– Парамон! Ну чего замер? Помоги барыню до повозки довести.
– Не надо. Я сама, – попыталась встать, как только мужчина сделал шаг в мою сторону. Страшный он какой-то. Жуткий. И взгляд у него тяжелый. Неприятный. Словно в самую душу смотрит. Да и не старый вовсе, впрочем, как и женщина. Я не дала бы им больше пятидесяти.
– Ты барынька не бойся. Парамон не обидит. Не смотри что сурово глядит. Эти зенки ему от бати достались. А он был из Жельдии…
– Жельдии? Что это? – господи, что происходит? Где я?
– Так самое сердце Халанской пустыни, – пояснила женщина, поддерживая мое слабое тело и помогая мне медленно шагать к повозке.
– Меня Матиша кличут. А к тебе то, как обращаться? – помогая мне забраться на сани, произнесла женщина и залезла следом, укрывая нас серым плотным покрывалом.
– Я… Я не помню…Ничего не помню, – стуча зубами произнесла, оглядываясь вокруг.
– Ну, ничего… ничего. Сейчас до дому вертаемся, отогреем тебя, выходим. Вспомнишь. Все вспомнишь, – успокаивала женщина, гладя меня по голове, словно ребенка.
Смешно! Я ведь намного старше ее.
Воспоминания возникают в сознании вспышками. Словно клочки разорванных фотографий. Не все, но я помню.
Однако, как меня занесло в лес?
Да еще и зимой?
Петляющая дорога, или скорее колея, вела нас вдоль высоких хвойных деревьев, усыпанных шапками снега. Даже под плотным покрывалом, пахнущим овечьей шерстью, мне не удавалось согреться. А ведь на улице ни так и холодно, судя по снежной каше на дороге. Даже не знаю, толи сейчас ранняя весна, то ли поздняя осень. Хотя, по моим ощущениям, еще немного и я точно превращусь в сосульку.
Уже подъезжая к деревне, меня одолел кашель. Даже сидя спиной к вознице, я ощутила знакомый запах дымка от деревенской печи, который щекотал ноздри. Без сомнения, лошадка уже доставила нас до пункта назначения. Несмотря на ужас и состояние паники, мне, как никогда захотелось поскорее попасть внутрь дома. В тепло, где я уже наконец-то смогу согреться.
Я не знаю, что со мной произошло и как я оказалась в этом месте, но сейчас, чувствуя, как груди появляется знакомая тяжесть, голову обносит, а в носу свербит, прежде мне нужно позаботиться о своем здоровье. А уж потом разберусь с остальным.
– Как ты в лесу то оказалась, горемычная? – сидя на голой лавке, в еще не протопленном доме и кутаясь в теплое одеяло, я пила травянистый настой, щедро сдобренный медом, слушая говорливую Матишу.
– Не помню…
– Пей, пей. Это хороший сбор. Он даже Парамона на ноги в два счета поставил, когда тот умудрился у Дранки на сене уснуть в самый мороз. А я говорила, не пей его настойку! Она лошадь с ног свалит! Вот и не смог до дома-то дойти. Где упал там и уснул. Хорошо, жинка Дранкина вечером пошла двор проверить и услышала его храп. А то замерз бы в усмерть. Тфу, – махнула рукой женщина, ставя на стол незамысловатый ужин.
– Сейчас перекусим и я тебя намажу ядреной мазью. Она прогреет будь здоров. Только придется тебе барынька на печку опосля залезть. Там вся хворь быстро из тебя уйдет.
Пока Матиша болтала, в дом вошел Парамон. От его взгляда мне снова стало не по себе. Медленно сняв верхнюю одежду и повесив ее рядом с Матишиными вещами на длинный, торчащий из стены гвоздь, подошел к самодельному рукомойнику, из которого я уже успела умыться.
С ужасом представляя, как же тяжело без удобств, обвела взглядом небольшую комнату. Одну из стен полностью занимала печь. Судя по всему, здесь была кухня и обеденная зона. Высокий, сколоченный из досок порог, вел в другую комнату, где стояли две кровати. Туда меня завела Матиша, для того чтобы я переоделась в чистое, пусть и не очень новое платье.