Пропавшие
Шрифт:
— Я прекрасно понимаю, каково вам сейчас, — сказала Дарби.
— Скажите, у вас есть дети?
— Нет.
— Тогда какого черта вы стоите здесь и изображаете сочувствие? Что вы можете понимать?
— Наверное, вы правы, — сказала Дарби. — Ровным счетом ничего.
— Когда у тебя появляются дети, то любовь к ним… Их любишь не просто всем сердцем, одно только сердце неспособно так любить. Это как взрыв чувств внутри. Вот на что это похоже. А когда им что-то угрожает и ты не можешь их защитить, это в сто раз хуже, это просто невыносимо. Только вам
Дарби почувствовала, как ее бросило в жар. Она не знала, что сказать, но что-то сказать было просто необходимо.
— Мне очень жаль.
Но мать Кэрол этого не услышала. Она уже развернулась и зашагала в сторону дома.
Глава 18
Когда Дарби вошла в кухню, сиделка Шейлы, Тина, расставляла тарелки с едой на подносе.
— Ну, как она?
— У нее был хороший день. Ей позвонила куча друзей, чтобы сказать, что вас показывают по телевизору. Кстати, я тоже вас видела. Было очень смело с вашей стороны пойти в тот чулан.
Дарби вдруг вспомнила день, когда мать рассказала о диагнозе, который поставили ей врачи. И какими сильными были ее руки, не давшие Дарби упасть под грузом навалившегося несчастья.
Врач обнаружил родинку во время очередного медосмотра. Бостонский хирург вырезал значительный участок кожи на руке и б ольшую часть лимфоузлов, на которые распространился рак кожи. Но не смог добраться до меланомы, засевшей в легких.
Шейла отказалась от химиотерапии, так как знала, что это не поможет. Два экспериментальных курса лечения не дали результата. Теперь она не жила, а доживала.
Дарби бросила рюкзак на кухонный стул. У черного входа стояли две картонные коробки с аккуратно сложенной одеждой. Дарби наткнулась взглядом на розовый кашемировый свитер. Этот свитер она подарила матери на прошлое Рождество.
Дарби вытащила свитер. И у нее перед глазами снова всплыла картинка из прошлого: мать перед шкафом Биг Рэда. Прошел месяц, как его похоронили. Шейла со слезами на глазах коснулась одной из его фланелевых рубашек и тут же отдернула руку, будто обожглась.
— Ваша мать собрала кое-какие вещи. Она просила отвезти их в Св. Стивенс для благотворительного фонда.
Дарби кивнула. Она понимала, что так мать старается отвлечься от свалившейся на нее беды и не думать о том, что ждет ее в скором будущем.
— Я сама все это отвезу, — решила Дарби.
— Вы уверены? А то ведь мне совсем нетрудно.
— Я заеду в Св. Стивенс завтра перед работой.
— Прежде чем отдавать вещи, я решила проверить карманы — не осталось ли там чего. И вот что я нашла.
Сиделка протянула Дарби фотографию бледной веснушчатой женщины со светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами, сделанную на пикнике.
Дарби понятия не имела, кто бы это мог быть. Она положила фотографию на поднос с едой.
— Спасибо, Тина.
Шейла, закутавшись в одеяло, сидела на кровати и читала новый мистический рассказ Джон Конноли. Дарби была рада, что в комнате полумрак: в приглушенном свете двух ламп лицо матери выглядело не таким изможденным, болезненным.
Дарби осторожно поставила поднос ей на колени, стараясь не задеть капельницу, из которой в организм поступал морфий.
— Мне сказали, сегодня у тебя был хороший день.
Шейла взяла с подноса фотографию.
— Где ты это взяла?
— Тина нашла снимок в заднем кармане джинсов, которые ты жертвуешь в фонд. Чья это фотография?
— Это дочь Синди Гринлиф, Регина, — сказала Шейла. — В детстве вы с Региной играли в одной песочнице. Они переехали в Миннесоту, когда тебе исполнилось пять. Каждое Рождество Синди присылает мне открытки и вкладывает в них фотографии Регины.
Она отправила фотографию в мусорную корзину и окинула взглядом стену за телевизором.
Уже будучи больной, Шейла забрала все фотографии сверху, повытаскивала половину из фотоальбомов и повесила каждую в рамочке на стену, чтобы можно было рассматривать их, лежа в постели.
Глядя на эти снимки, Дарби снова вспомнила выставку фотографий Кэрол. В памяти всплыли слова Дианы Крэнмор о любви к детям, которая выплескивается через край. Она говорила об этой любви как о всепоглощающем и всеобъемлющем чувстве. Которое, пока ты жив, будет сопровождать тебя везде.
— Женщина, которую ты нашла под верандой, напоминает узницу концлагеря, — сказала Шейла.
— Ты ее вблизи не видела! У нее все тело в шрамах, порезах и язвах.
— Что с ней случилось?
— Понятия не имею. Мы даже не знаем, кто она и откуда. Сейчас она в «Масс Дженерал». Врачи не перестают колоть ей успокоительное.
— Ты узнавала, как она?
— У нее сепсис. — Дарби рассказала матери о беседе с лечащим врачом Джейн Доу и о случившемся в госпитале.
— При сепсисе шансы выжить целиком зависят от общего состояния больного, от того, насколько эффективно действуют антибиотики и в каком состоянии иммунная система, — сказала Шейла. — Учитывая, что у этой вашей Джейн Доу пониженное кровяное давление и некоторые органы начинают отказывать, можно констатировать септический шок. Врач в этой ситуации находится в довольно стесненных условиях, так как вынужден бороться с сепсисом и в то же время постоянно колоть успокоительное.
— То есть ситуация практически безнадежна?
— Боюсь, что да.
— Я молю Бога, чтобы она наконец пришла в себя. Ей может быть известно, где сейчас держат последнюю пропавшую девушку, Кэрол Крэнмор.
— Я помню, в новостях об этом говорили. Есть какие-нибудь зацепки?
— С этим пока негусто. Очень надеюсь, что в скором времени удастся что-нибудь найти.
Надеюсь… Надежда… Это все, что оставалось Дарби. Ее нервы превратились в одну большую незаживающую рану, которая саднила при каждом прикосновении.