Пропавший легион
Шрифт:
И в этот момент что-то блеснуло в кустах, а вслед за вспышкой кто-то выкрикнул фразу на непонятном языке.
2
По тому, как незнакомец уверенно шел через кусты, раздвигая их в стороны, Марк догадался, что это не обычный лесной разбойник, а человек, ощущающий за спиной силу закона. Это было заметно и по его уверенной походке, и по широко расправленным плечам, внимательному взгляду. Одно то, что он вышел на поляну один, не придавая значения тому, что оказался лицом к лицу с более чем тысячью человек…
— Ты прав, —
Так оно, видимо, и было, потому что воин остановился на расстоянии полета стрелы и выжидал, скрестив руки на груди.
— Поглядим, что он скажет, — предложил Марк. — Гай, ты пойдешь со мной. И ты, Виридовикс: может быть, он говорит по-галльски. Горгидас!
Врач закончил перевязку и только тогда поднялся.
— А я зачем тебе нужен?
— Я не очень-то полагаюсь на свой греческий.
— Ладно, иду, — ответил врач.
Трибун взял с собой еще Адиатуна, офицера пращников. Почти все его солдаты были родом с Балеарских островов у побережья Испании и говорили на местном языке. Один из легионеров, который немного знал сирийский и армянский языки, тоже присоединился к группе. Кто знает, может быть, это пригодится, решил Марк. Маленькой группы достаточно. Еще несколько человек — и незнакомец решит, что они хотят напасть на него.
Как бы в подтверждение его мыслей, пришелец отступил на шаг. Но Марк и солдаты приближались медленно, вытянув руки и показывая, что в них нет оружия. Поколебавшись с минуту, незнакомец повторил их жест и тоже стал приближаться. Он остановился в трех метрах и сказал что-то, что могло означать: «Будем говорить на этом расстоянии».
Он разглядывал их с большим любопытством. Марк тоже был заинтересован. Местный житель был худощавым человеком среднего роста, тридцати пяти — сорока лет. У него был красивый нос, правильные, но слишком крупные черты лица и широкий лоб, из-за которого его лицо казалось треугольным. Кожа оливкового цвета стала бронзовой от загара, кое-где пролегли морщины. Марк заметил длинный шрам на левой щеке и еще один — над левым глазом. Негустая борода была темной, с несколькими нитями серебра. Но несмотря на эту неухоженную бороду, он походил на римлянина даже больше, чем на грека. Кольчуга его доходила до бедер, но, в отличие от римской, она была с рукавами. Поверх нее человек носил зеленого цвета куртку из легкой ткани. Шлем, сделанный из легкого металла, был круглым, вроде тех, что в Риме носят купцы из Иудеи и восточных провинций. Легкая кольчужная полоса, свисавшая со шлема, прикрывала шею, а металлическая накладка защищала нос. Небольшой круглый щит за спиной, сабля на боку, шпоры на кожаных сапогах — все это подтверждало догадку о том, что он всадник.
Солдат спросил что-то, что, видимо, означало:
— Кто вы, люди, и что вы здесь делаете?
Марк покачал головой и ответил по-латыни:
— Мы знаем о тебе не больше, чем ты о нас.
Местный житель развел руками и пожал плечами, а затем попытался заговорить с ним на другом языке. С тем же успехом. Римляне перепробовали почти
— Видессос.
Затем он ткнул пальцем в Марка и показал рукой на римский лагерь, приподняв вопросительно брови.
— Рим, — ответил трибун.
— Ты и меня включил в число римлян, — заметил Виридовикс. — Позор на мою голову!
— Да, мы так считаем, — сказал Гай Филипп.
— Хватит вам пререкаться, — цыкнул на них Роргидас. — Я не более римлянин, чем ты, мой длинноусый друг, но нам нужно объясняться с этим незнакомцем как можно проще.
— Спасибо, — сказал Марк. — Мы римляне, — повторил он.
Видессианин внимательно следил за их разговором. Теперь он показал пальцем на себя и сказал:
— Нэйлос Зимискес.
После этого Скаурус и его товарищи назвали свои имена. Виридовикс проворчал:
— Можно поперхнуться, выговаривая такое имечко, как Зимискес.
Но для Нэйлоса не легче было произнести: «Виридовикс, сын Дропа».
Зимискес снял с себя пояс а мечом и положил его к своим ногам. Крик предупреждения донесся из чащи, но он приказал своим людям молчать, властно махнув рукой. Он указал на меч, на себя, на Марка и сделал отрицательный жест.
— У нас тоже нет с собой оружия, — согласился Марк, сообразив, что даже если сами слова непонятны, то интонацию-то поймут всегда.
Он вытащил из походного мешка галету и отдал ее Зимискесу вместе с флягой вина. Видессианин кивнул и улыбнулся.
— У него пропадет всякая охота улыбаться, когда он попробует то, что ты ему предложил, — сказал Адиатун.
По вкусу галета сейчас больше всего напоминала древесную стружку. Но Зимискес без жалоб проглотил большой кусок, затем отхлебнул глоток вина с видом человека, которому доводилось пробовать и большую гадость. Он похлопал себя по животу с виноватым видом, затем снова что-то крикнул, обращаясь к людям в лесу.
Через несколько минут еще один видессианин, молодой парень, подошел к ним. Одет и вооружен он был почти так же, как Зимискес, только куртка у него была коричневого цвета. В левой руке он держал короткий лук, в правой — кожаную торбу. Его звали Проклос Мазалон.
Он вынул из сумки сушеные яблоки и фиги, оливы, соленую и копченую свинину, твердый желтый сыр и походные хлебцы, точь-в-точь такие же, как у римлян, только не круглые, а квадратные, — обычные припасы солдат. Принес он и небольшую флягу густого, сладкого вина. Марку оно показалось чересчур терпким, он привык к сухому, которое пили в римской армии.
Когда они уже собирались сделать по глотку, видессианин сердито сплюнул, а затем воздел руки и обратил лицо к небу, произнеся нечто вроде молитвы. Марк решил не оскорблять гостей и последовал их примеру. Зимискес и Мазалон кивнули в знак одобрения, хотя, конечно, все, что он говорил, казалось им абракадаброй.
Изъясняясь с помощью жестов, Нэйлос объяснил, что в двух днях пути к югу находится город, где можно будет разместить римлян и кормить их в течение какого-то времени. Он отправил Мазалона в город, чтобы тот подготовил людей к прибытию легиона.