Пророчица

Ангел Ксюша

Филипп искусно орудовал на кухне, заставляя желудок томиться в ожидании ужина и безбожно урчать. Для еды было поздновато, но видение утомило похлеще нескольких часов в спортзале и вымотало не меньше. Нужно было подкрепиться.

Дверной звонок взвизгнул, и Филипп пошел открывать. Мы с Глебом переглянулись, он слегка кивнул, выражая поддержку. Да, поддержка мне не помешает.

Влад был похож на себя — сдержанный, уверенный, невозмутимый. Окинул нас оценивающим взглядом и наверняка сделал какие-то выводы.

— Глеб,

ты не мог бы выйти?

Вот, значит, как. С братом он вел себя иначе — мягче, уступчивее. Интересно, что у них случилось? Или эта вражда — с детства?

— Я не уйду, — насупился Глеб и не сдвинулся с места.

Что ж, в упрямстве они могли бы посоревноваться, но мне не хотелось превратиться в громоотвод, особенно после пережитого сегодня. Шок от видения, от рассказа Филиппа о проклятии еще не прошел, и единственное, чего я желала — чтобы меня оставили в покое. Поскорей с этим покончить и уснуть.

А еще надоело, что меня жалеют. Поневоле начинаешь чувствовать себя слабачкой, а это приводит только в одно место — вниз, на дно. Туда я точно не хочу.

— Глеб, я справлюсь, — сказала я и посмотрела на Влада.

Надо же, это просто проклятие… Те ночи, что я не спала, думая, почему он бросил меня, сны, глупые мысли. Нельзя перестать думать, забыть…

Глеб не стал спорить — положил гитару и вышел. Я заметила, что он неплотно прикрыл дверь, наверное, готовился ворваться, если я закричу или позову на помощь. А может, хотел меня успокоить, как бы говоря: я здесь.

Смело. Филипп ушел бы и ждал, пока Влад не разрешит войти. Наверное, все дело в «королевской» крови…

— Так это правда? — спросил Влад после минутного молчания. Мне показалось, его не сильно обрадовала эта новость. Интересно, а он знает о проклятии? В записях Филиппа я не встречала упоминаний о древней ведьме и наложенном на наш род заклинании.

— У меня было видение, — сказала я.

Видеть его снова, говорить, понимать, что нас разделяет не огромный город, где легко затеряться, а несколько метров комнаты, было нелегко. Теперь придется видеть его часто, жить под его началом — пусть и недолго. Подчиняться. Меня коробила даже мысль об этом.

Ну, почему я не родилась обычным человеком или хотя бы хищным из какого-то другого племени? Кто так издевается там на небе? Может, я грешила в прошлой жизни?

— Что ты видела?

В его стиле — приходить и требовать, требовать… Напирать авторитетом, теснить всех к стенке. Неужели эта черта мне раньше нравилась? Тогда я заведомо верю в проклятие!

В который раз я в подробностях пересказала о девушке. Самой хотелось, чтобы ее нашли — бедняжка, совсем потерялась. Наверное, и правильно, что Влад теперь знает. У него больше шансов ее отыскать — с его-то возможностями.

О головной боли я намеренно умолчала — ни к чему ему знать. Постараюсь поменьше выказывать при нем слабость.

— Ты знаешь, кто она? — спросила

осторожно.

Зарекалась ничего лишнего не говорить, в дискуссии не вступать, но судьба испуганной брюнетки заботила. Где она? Как зовут? Знает ли она об атли? Сможем ли мы ее найти?

— Нет, но у меня есть варианты. — Лицо Влада смягчилось, он подошел, присел рядом. Волна тепла — магическая, теперь я была уверена в этом — окатила, расплавила мозг и превратила его в пластилин. — Я был груб вчера. Извини.

Извиняется? Серьезно? Думает, достаточно сказать «извини», и я его прощу? Присягну на верность, буду жить с ним в одном доме, забуду о прошлом. Так просто…

— Зачем ты говоришь это? Что, ты думаешь, изменится?

Он вздохнул. Поднял лицо и посмотрел в потолок, словно для него был трудным и разговор, и сама ситуация. Тогда зачем он здесь? Я все рассказала, и катился бы в свой особняк! Хочу есть и спать! И никогда не видеть Влада Вермунда. Что ж, надеюсь, хотя бы первые два желания скоро исполнятся.

Я врала себе. Старалась лгать убедительно и поверить, нанизывала бусины злости на нитку, не давая магии стереть воспоминания, затуманить разум. Но внутри понимала: проиграю. Ведь я слабее проклятия…

Тишина растеклась по комнате, клубясь в углах бесцветной дымкой. Интересно, знает ли Влад о намерениях Филипп его свергнуть? Наверняка, знает. Ведь не зря он выпытывал у меня, как долго мы тут сговариваемся. А если так, он сделает все, чтобы получить мой голос.

— Ты атли, — сказал он, наконец. — И нам придется научиться мириться друг с другом. — Он помолчал немного, а потом добавил, пристально глядя мне в глаза: — Твоя комната готова принять тебя, Полина.

— Нет, спасибо, — буркнула я. — Мне и здесь хорошо.

— Ты все такая же — упрямая и бескомпромиссная. — Он улыбнулся совсем как раньше, очаровательно и тепло.

Почему он сидит так близко? Почему бы мне не выйти, не закрыться в ванной, например? Стоять под холодным душем до тех пор, пока мысли покроются коркой льда…

Неужели так будет всегда? Желание… и стыд.

— Если ты думаешь, что я буду слушать тебя, улыбаться после всего… Плевать на причины! Тот поступок нельзя оправдать, Влад. Ничем. И я не буду твоей пророчицей, и угроз твоих не боюсь.

— Тогда почему ты все еще здесь? — спросил он шепотом, вмиг становясь серьезным. Наклонился, и горячее дыхание обожгло мое ухо: — Неужели и впрямь надеешься на Макарова? Ты знаешь, я никогда не отдаю без боя то, что принадлежит мне.

Затем поднялся. Недобрая улыбка — в ней и готовность к нападению, и скрытая угроза, и превосходство. Влад все прекрасно знал. И о нашем заговоре, и о заведомом поражении на совете.

— Филипп не так слаб, как ты думаешь, — соврала я.

— Филипп никто без Измайлова. А Глеб никак не научится давать отпор тем, кто пытается его использовать.