Пророк Темного мира
Шрифт:
— Я первый. Объект приближается, — пробился сквозь треск помех голос Закряжина. — Общая готовность. Повторяю: общая готовность!
Дождавшись своей очереди, Тамара сообщила полковнику, что они готовы, и снова устремила взгляд на экран «Зрака». Когда Кощ появится на торжище, ее задача — отслеживать перемещения главного московского чаровника-нелегала, дождаться встречи с продавцом, зафиксировать артефакт и дать сигнал Закряжину. «Знал бы шеф, что вместо его „никуда не лезь“ мне придется быть чуть ли не главным действующим лицом всей операции — пожалуй, сам бы поехал», — усмехнулась Тамара, но тут Мыря хлопнул
— Кощ? — тихо спросила Тамара.
— Он. Хорошо прикинулся, хрен подумаешь… — Незнать нахмурился. История его вражды с чаровником была давней, темной. Тамара знала только, что Мыря значился в «мертвецком списке» Коша едва ли не на первом месте, а уж у незнатя чаровник шел вне всяких списков — «Сколько раз увижу — столько раз убью». И вот сейчас заклятый враг был буквально в двух шагах от домового — и тот не мог, не имел права ничего сделать. Впрочем, даже если бы у Мыри и появилась возможность поквитаться с Кощем, вряд ли чаровник прибыл бы в Можайск без охраны. — А вот и догляды ментовские, — с неожиданной усмешкой фыркнул домовой. — Вишь, уличенихи-травницы двое стоят? Греча и Багульник. Телепени ушастые. Кош небось срисовал их уже. Эх, гранатомет бы мне…
Тамара, никак не отреагировав на горестный вздох незнатя, касающийся гранатомета, продолжила следить за «уазиком» Коща. Вот он втиснулся в ряд машин, припаркованных у ворот мелокооптового рынка, вот открылась дверца, и некоронованный монарх Темного мира столицы ступил узконосой модной туфлей в рыжую можайскую глину.
Сопровождающих у Коща оказалось трое — двое людей, чаровников средней руки, зато поражающих своими размерами, и неприметный незнать из мимикризантов, прикинувшийся крохотным кроликом-альбиносом с красными злыми глазками. Уютно устроившись на руках Коща, незнать внимательно следил за происходящим вокруг — аура его пылала, как фальшфейер.
— Это первейший догляда Коща, око его и ухо, — прошипел с ненавистью Мыря. — Шорох именем Мука. По его наущению немало добрых незнатей загибло.
Кощ перешел дорогу и в окружении бодигардов двинулся вдоль ряда торговцев-личеней. Чаровник был облачен в дорогой черный костюм-тройку, под хрящом кадыка искрился бриллиантами кокетливый галстук-бабочка. Ни дать ни взять столичный модник приехал в провинцию побродить по местному блошиному рынку. Кощу почтительно кланялись. Тамара несколько секунд смотрела на узкое темное лицо всесильного чаровника, потом перевела взгляд на экран «Зрака». Шедший слева от босса телохранитель нес на растопыренных пальцах сплетки боевых чар, правый сунул руку за отворот куртки, видимо, держась за рукоять пистолета.
Греча и Багульник юркнули за рассевшийся ржавый контейнер, чтобы не попасться на глаза Кощу. Мыря сердился, катал в горле рык, как взбешенный кот. Время сделалось тягучим, как патока. Тамара сжала повлажневшей рукой рацию, готовая в любой момент подать сигнал людям Закряжина.
Откуда вывернулся вислоусый овинник, она не поняла. Казалось, он просто возник из воздуха и встал перед Кощем, покачиваясь с пяток на носки коротких грязных сапожков. В руках овинник сжимал обыкновенный дерюжный мешок. За спиной незнатя маячила раздерганным комком шерсти обдериха, ее скукоженная мордочка то выступала на свет, то пряталась в серой мути.
— Он это! — взвыл Мыря, подскакивая от возбуждения. — Этот! В мешке, там! Ох, ярок, слепит… Чего сидишь?!
Последняя фраза адресовалась Тамаре. Девушка вскинула рацию, но в эфир выходить не торопилась — «Зрак» не показывал, что в мешке овинника что-то есть.
— Давай, девка! Поздно будет! — бесновался домовой. — Плюнь ты на свою технику, голоси на всю ивановскую! Говорю тебе — поздно будет!
— Но нет же ничего! — растерянно выкрикнула Тамара, и тут на экране «Зрака» будто вспыхнуло крохотное солнышко — это овинник раскрыл горловину мешка, показывая Кощу свой товар. «Зрак» взвыл процессором, записывая параметры энергетической составляющей объекта. — Первый, я пост наблюдения! Они встретились! Артефакт зафиксирован! — едва ли не провизжала Тамара в рацию.
Улиткой проползла томительная секунда, пошла вторая. Кощ сунул руку в мешок. «Где же оперативники?! — закусив губу, переживала девушка. — Он же сейчас возьмет ЭТО…»
Дальнейшее произошло настолько быстро, что вычленить какие-то конкретные моменты задержания чаровника Тамара не смогла бы при всем желании. Вот Кощ стоит, рука в мешке. А вот он уже летит на землю, бодигарды валяются поодаль и шорох Чука белой снежинкой мчится прочь. Вокруг суетится множество людей и нелюдей, свившихся в причудливый многорукий и многоголовый клубок.
— Взяли! — восторженно цокнул языком Мыря. — Ай, молодца! Теперь бы только не выскользнул. Он же как налим, гнида…
Домовой точно в воду глядел.
Кощ каким-то невероятным усилием вместе с пиджаком стряхнул с себя повисших на плечах оперативников. Оставшись в жилете, чаровник рысью отскочил в сторону, рванул с шеи галстук-бабочку. Украшавшие ее бриллианты ослепительными искрами сыпанули в разные стороны, превращаясь в глыбы льда, отливающие на неярком сентябрьском солнце зеленью.
— Ой! — вскрикнула Тамара. Водитель, дремавший за баранкой, поднял голову, оглядываясь.
— Что тут? А? Ах ты черт…
Последнее восклицание относилось к Кощу — тот, размахивая мешком и делая гигантские прыжки, мчался через пустырь прямо к их микроавтобусу. Вытащив пистолет, водитель распахнул дверцу. Одновременно с ним наружу полез отчаянно ругающийся Мыря.
Что случилось потом, Тамара не поняла. В памяти осталось только обезглавленное тело водителя, застывшее возле машины, красный луч, вылетевший из руки Мыри и вонзившийся в грудь Коща, а затем на нее навалилась тьма…
Весь день Бойша провел в заботах. Уходить из слободки он собрался ночной порой — днем одинокий путник с шибалом больно заметен. За Белой водой имелось у итера приметное одному ему местечко — островок на болотине. Идти туда, правда, хлопотно, урема кругом, бучила, что дышат злым духом, да тварей всяких окрест не счесть, ну зато на островке, что Бойша прозывал Лягухиным, никто его не найдет — и искать не станет.
Запасясь харчем, выменяв у жены слободского старшины Самарихи на пару скакуньих шкурок вязаную поддеву, разжившись у лудильщика Жихана горючей слезой, перед закатом отправился Бойша, как и обещал, к меднику — повечерять. Потом, в сумерках, перемахнет он городьбу за Охтиной избой и канет в лес — только его и видели.