Прорыв
Шрифт:
Аполлинарий Павлович был против меркантильных соображений директора и на просьбы его не поддавался.
– Ладно, - добродушно посмеивался Егоров, - придет день...
День пришел. Вместе с телефонным звонком Аполлинария Павловича:
– Приезжайте и заберите!
– Кого забрать?
– спросил директор зоопарка.
– Георгия.
–
– Егоров думал: не ослышался ли?
– Никаких "позвольте"!
– раздраженно ответил Аполлинарий Павлович.
– Приезжайте и заберите!
– А как же?..
– Егоров хотел спросить о гордости Аполлинария Павловича, о здоровье Гоши, но Аполлинарий Павлович не хотел никаких разговоров.
– Приезжайте!
– настаивал он.
– Захватите с собой пожарных.
С тех пор завр Георгий пребывает в зоологическом парке, в вольере за решеткой с прутьями вершковой толщины и высотой в два с половиной метра. Голова Гоши и часть шеи, однако, выше решетки, и Егоров уже строит для него новый, более обширный загон. И вообще подумывает, как бы сплавить Георгия в другой зоопарк - например, в столичный. Очень накладно стоит прокормить завра. И дети боятся Георгия, плачут и отбиваются, когда любопытные отцы тянут их поглядеть на юрского монстра.
Аполлинарий Павлович тоже не подходит к Георгию - чтоб ему пусто было. Профессор не может забыть утра, предшествовавшего звонку в зоологический парк.
Как всегда, они с Гошей ездили за продуктами в город. И, как всегда, возвращались мирно и благодушно. Вдруг Гоша забеспокоился, забарабанил верхними лапами по животу, что у него означало срочное и неотложное дело. Аполлинарий Павлович остановил кабриолет, открыл дверцу. Гоша сполз на шоссе, перешел обочину и скрылся в придорожных кустах. Аполлинарий Павлович, как полагается в этих случаях, терпеливо ждал, пока Гоша справит свои дела и возвратится. Но Гоша не возвращался.
Аполлинарий Павлович подал сигнал, однако результат получился совсем неожиданный. Из кустов с блеянием и шумом хлынула отара овец. Они бежали в такой панике, что перескакивали друг через дружку, валились в кювет и орали как резаные.
– Гоша!..
– мелькнуло в голове Аполлинария Павловича.
Он выскочил из машины и бросился в кустарник по направлению, куда скрылся завр. Бежать пришлось недолго, но то, что увидел Аполлинарий Павлович, миновав заросли, вздыбило на его голове остатки волос. Гоша рвал отару, разбрасывал животных направо, налево, давил своей тяжестью как мышей. Ловким и в то же время яростным движением головы хватал овец за бок, за спину и, тряхнув в воздухе, как портянку, отбрасывал прочь. Полдюжины задранных овец лежали замертво, полдюжины других корчились с вырванными боками.
– Гоша!
– закричал Аполлинарий Павлович.
– Георгий!..
Гоша на крик не обратил внимания. Тыкал мордой в кусты, выдирал оттуда застрявших животных, тряс в воздухе и тут же, забыв об одной жертве, примеривался к другой.
Это было избиение, растерзание. И вовсе не ради еды, не ради запаса, как делает, например, медведь, - зверюга развлекался, скалил пасть, подрагивал хвостом, что у него выражало высшее удовольствие. Морда и лапы ящера были в крови.
– Гоша!
– Аполлинарий Павлович подскочил к своему питомцу вплотную.
Тот разинул пасть, отвел голову назад и выбросил ее навстречу хозяину.
Куртка спасла профессора от зубов зверя, но мгновенье, когда Аполлинарий Павлович летел в воздухе, падение в кусты - ветки смягчили удар - будут помниться Аполлинарию Павловичу до смертного дня. Зато он почти не помнит, как выбрался из кустов, сел в машину и добрался до телефона.
Гошу нашла и усмирила пожарная команда. При этом потерпели от ящера одиннадцать человек. Все они попали в больницу, а Гоша со связанными ногами и челюстями - в клетку.
С тех пор дети и Аполлинарий Павлович не приходят в отдаленную часть зоопарка глядеть на доисторическое чудовище.
Приходят зоологи. Но ведь на то они и зоологи...