Прорыв
Шрифт:
Агент «Восток» вошел в штатный режим и выведен на первый рубеж.
Приступаю к активации агента «Север».
Запрашиваю координаты точки и разрешение на активацию агента «Запад».
Центр – Наблюдателю.
Координаты точки укажет после активации агент «Север». Он же выведет на агента «Юг».
Система завершила повторный анализ и отмечает нестабильность агента «Запад», вероятность сбоя активации семьдесят процентов, вероятность полного отказа – десять процентов. Разрешение на активацию дано с поправкой «на усмотрение Наблюдателя», будьте внимательны.
Глава 1
У предрассветного тумана всегда и везде один и тот же привкус. Горьковатый и немного дымный. И не имеет значения, над какой местностью зависло белесое зыбкое одеяло. Будь это сонные городские кварталы, деревенские огороды или болото в лесу – запах и привкус у предрассветного тумана всегда одни и те же.
А еще туман искажает звуки. Они становятся гулкими, обретают едва заметный звенящий тембр и даже эхо. И разносятся чуть дальше, чем обычно, особенно если это звуки низкие, на грани восприятия. Вот почему ориентироваться в тумане так сложно. Мало того что не видишь ни черта, еще и не понимаешь, откуда реально доносится звук и как далеко находится его источник.
Эта обманчивость тумана зачастую оборачивалась проблемами, и все-таки майору Денису Бондареву, заместителю начальника контрразведки Волчанского гарнизона, нравился туман. В нем было уютно и даже интересно, как в кресле с новой книгой в руке. Что там скрывается под непроницаемой обложкой, какие тайны?
Кто-то говорил, что у Бондарева стальные нервы, и завидовал его пренебрежительному отношению к опасности, а другие называли его чокнутым и убеждали, что заигрывать с неизвестностью глупо – не ровен час прилетит шальная пуля с той стороны туманного фронта. От первых Денис отшучивался, а вторым приводил простой аргумент: пуля, вирус, ядовитая пыльца… рано или поздно не одно, так другое настигнет, куда денешься? В жизни важен не результат, который известен заранее, а качество процесса. Бояться всего на свете и прозябать или полагаться на судьбу и разгадывать тайны, пусть и с риском для жизни – перед Бондаревым такой вопрос никогда не стоял. Разгадывание тайн всегда было его страстью. Настоящей страстью, той, что определяет и профессию, и отношение к жизни или смерти.
Собственно, поэтому Бондарев задолго до пандемии выбрал путь по лабиринтам окопов невидимого фронта и стал военным контрразведчиком. Катастрофа заставила Бондарева на долгие восемь лет забыть о контрразведке. Он потрудился и спасателем, и комендантом фильтрационного пункта, и даже командиром штурмовой группы. Но когда мир обрел нынешние очертания и штаб Армии Возрождения принял решение вернуть узких специалистов на свои места, Бондарев с удовольствием вернулся к любимому делу. К разгадке секретов, поиску шпионов и копанию в человеческих душах.
Сегодня, судя по доносившимся из тумана звукам, майору выпал шанс с утра пораньше полистать новую книгу загадок. Где-то вдалеке, на берегу реки Волчья, метались отзвуки автоматных очередей. На серьезный бой перестрелка не тянула, но без внимания патрулей наверняка не осталась. А где патрули – там пленные. На этот счет все бойцы имели строгие инструкции. Хотя бы одного стрелка патруль должен был взять живым и притащить к Бондареву на разговор.
Автоматная трескотня стихла, майор выждал пять минут и неторопливо двинулся в сторону комендатуры. Можно было вернуться в казарму и еще полчасика вздремнуть, но Бондарев не стал «комкать утро». Сон урывками ничего не давал. Вот залечь бы на сутки да выспаться – другое дело. Понятно, что шевелюра на макушке гуще не станет, седина с висков не исчезнет, морщины со лба не уйдут, а серые потухшие глаза вряд ли сделаются прозрачными, искренними и доверчивыми, как в юности. То есть в свои сорок с хвостиком уже не помолодеешь, хоть выспись, хоть сварись в птичьем молоке. Но хотя бы не будешь выглядеть на все пятьдесят!
Однако о полноценном отдыхе Денис мог только мечтать. Нет, не потому, что дел было по горло и не хватало времени. Все проще. Если Бондарев спал дольше трех часов подряд, приходили сны. Одни и те же. Юля, дети, дом. Те, кого он любил, но не сумел спасти, и то, что не смог сохранить. Денис понимал, что его вины в случившемся нет. Эпидемия сама выбирала, кого казнить, а кого зачем-то помиловать. Но все равно, стоило Бондареву заснуть крепче обычного, из глубины души всплывало чувство вины за то, что выжил, а следом появлялись образы жены и детей. Денис был рад их видеть, но вина перечеркивала всю радость и делала эти виртуальные свидания невыносимыми.
Майор почти добрался до комендатуры, когда из тумана вновь донеслись выстрелы, едва слышные, пистолетные. Контрольные, что ли? Бондарев задержался на крыльце, но больше ничего не услышал.
В кабинете, низком и тесном для высокого, широкоплечего майора, но зато уютном, как кухня в родительской «хрущевке», Денис какое-то время бессмысленно перебирал бумаги, затем заваривал чай, а потом даже решил побриться, ведь внешний вид для военных – святое дело. И все это время Бондарев подсознательно ждал новостей из тумана. Ждал минут сорок. И был вознагражден за проявленное терпение.
Словно один из первых лучей восходящего солнца, только не через окно, а через дверь, в кабинет к Бондареву ворвался дежуривший по части огненно-рыжий капитан Чумаков.
– Денис, к тебе клиенты! – капитан бросил на стол, с оттягом, словно козырную карту, военный билет в пластиковом пакете. – Четыре штуки. Два бойца, под бродяг замаскированы, и два пацана. Скаутами себя называют. Но один пацан трехсотый, его я в санчасть отправил.
– Очень хорошо, – Бондарев удовлетворенно прикрыл глаза и кивнул. – Кто их притащил и откуда?
– Старшина Кутузов, патруль, восьмая группа. У речки под Лесом их принял. Говорит, бойцы отбили этих мальчишек у банды. Хорошо, говорит, работали, красиво.
– Кутузов так говорит? – Бондарев открыл один глаз. – Чудеса. Видимо, и впрямь красиво работали, если даже старшина расщедрился на похвалу.
– Ценные кадры! – Чумаков многозначительно поднял палец.
– Сейчас посмотрим, что это за кадры, – майор встрепенулся, сменил позу, вытряхнул военный билет из пакетика и открыл на главной странице. – Старший сержант Семенов, Николай Кондратьевич… ишь ты! Кондратьевич. Место рождения… Магадан. Тогда понятно. Служил… в/ч… 74302… Старый Оскол, Центр специальной подготовки… инструктор. Десять лет стажа до эпидемии. Прибавляй еще девять… матерый, получается, человечище.
– Неудивительно, что выжил, – заметил Чумаков. – Человек таежный плюс спецподготовка.
Бондарев похлопал документами по ладони и задумчиво уставился в окно.
– Неделю назад мы из этого Центра могли нехилый отряд вытянуть. Там рядом военно-ремонтный завод. По данным разведки, много техники на консервации стоит. Ей бы соляры, реальная мощь могла бы получиться.
– У нас ведь есть… – Чумаков осекся. – Виноват, сболтнул!
– Все свои, вольно, – Бондарев снисходительно усмехнулся. – В том-то и дело, что у нас в форпосте есть секретные стратегические запасы топлива, а у них там техника. Но между нами территория Черного Рынка, насыщенная бандами. И стоит ли игра свеч, штаб Армии до последнего времени никак не мог определиться. А вот когда выяснилось, что вытащить из окрестностей Старого Оскола можно не только отряд и технику, но и кое-что еще… скажу тебе по секрету…