Прорыв
Шрифт:
Красных чертей добили в упор, хотя они успешно отстреливались, забрав с собой с десяток солдат. Просто массой задавили, в упор расстреляли ракетами РГШ-2 — это всё же противотанковые хреновины — и раскалёнными вспышками из футуристичных пушек подмоги. Часть оставшихся Монолитовцев, где-то дюжину по впечатлению Ходока, бегом отступила в здание, но это было плохой идеей, там ведь нет второго выхода, им придётся через окна уходить. За ними пошли военные во главе с оставшимися после своей сумасшедшей штыковой атаки союзниками. Их много полегло,
* * *
Севана Ходок нашёл возле взорванного ими забора. Он сидел возле мёртвого Гуляя, сам без шлема, перебирал что-то в аптечке.
— Ты как?
— Я ничего, ты не ранен? — медик тут же встал, скривившись. Видимо не так уж и в норме. Быстро осмотрел Ходока и показал на мёртвое тело:
— Гуляя, видишь, убили. Майора Иванцова тоже и весь квад его.
— И командира, — ответил Ходок, садясь на траву.
— Я его искал, нигде не нашёл, а потом лечил ребят тут…
— Потому что он без головы. Ты его не узнал, там он, близко.
— Похоронить надо.
— Да… Я словил контузию, голова трещит. Шульга дал арт, но голова все равно. Есть чего?
— Найду, — Севан полез в аптечку.
Ходок машинально разжевал горсть пилюль и запил водой. Посидели, помолчали, разглядывая поле боя.
— Нас с тобой теперь как, Севан? По квадам, где потери, распределят? Я же пока не знаю как в таких случаях.
Севан присел на колено и положил ладони на плечи Ходока, затем приблизил к себе его лицо:
— Нет, брат! Не так у нас. Квад жив, если жив командир. Я твой военврач. Командир теперь — ты!
* * *
Резанов и Халецкий в сопровождении Тохи, Клыка и десятка военных с Долговцами вступили на отбитую территорию. Кто же знал, что так выйдет… Вокруг был натуральный Сталинград. Всё что могло гореть уже догорало, что могло быть разрушено — лежало в руинах: вышки, остатки металлических ангаров, контейнеры и ящики, пара подбитых бронетранспортёров, догорающий Ка-52. Вокруг плотный дым, едкий и липкий, везде кровь и тела. Тут самый эпицентр был, на этой площади перед главным зданием.
Немногочисленные оставшиеся планетарные оборонщики уже раскладывали своих мертвецов. Как же много мертвецов. Долговцы в экзоскелетах приволокли какое-то безумное существо из фильма ужасов. Чешуйчатый багрового цвета великанский чёрт с тяжёлыми острыми рогами, когтями и копытами, длинными мосластыми конечностями и отвратной зубастой полукозлячьей мордой. Грудь и брюхо разорваны тысячей пуль.
Космач подошёл, хромая на правую ногу. Опять, поди, зацепило.
— Как потери, полковник?
— Наши так… Иванцов со всеми, пара человек у Пули. Включая его. Ещё двое у Колобка. Ранены и контужены почти что все поголовно. Но это по сравнению с солдатами ничего. Там 26 убитых и раненых много, половина. А эти, — он кивнул в сторону союзников, что вместе с экзами волокли здоровенную бронированное тушу непонятно кого, — там три четверти наглухо полегли. По наёмникам и сталкерам точно не знаю, они пока не отчитались, но по словам там по паре двухсотых, а вот раненых много.
Тоха тем временим обратился к командиру:
— Товарищ майор. Я пойду посмотрю, там после Ковальского документы и прочее, чего осталось? Этим же оно не надо было.
— Да, давай, последний этаж, все комнаты просмотри.
Подошёл Болотный Доктор, доложил по раненым подробнее. Да, это просто какой-то пи..ц. Такого не ожидалось даже в худшем варианте развития. А Доктор, захватив с собой для помощи Призрака, уже убежал к подопечным. Резанов с Космачом и Халецким уставились в серое зимнее небо, откуда нарастал знакомый специфический свист турбин.
Тяжёлые машины опустились прямо на развалины, не обращая внимания на остатки чадящих пожаров. Со стуком упали мосты широких десантных аппарелей, оттуда повыскочили солдаты и шустро начали заносить внутрь трупы своих и противника. Отдельно и с трудом, с помощью тяжёлой пехоты Долга, втащили тела бронированных великанов. Опять прибыл знакомый офицер, тот же якобы лейтенант в шинели и фуражке. Коротко переговорив с сержантами, показал им взмахом руки грузиться внутрь и сделал знак Халецкому. Майор подошёл. Пока они говорили, Космач отправился по своим оперативным делам и Резанов остался в одиночестве, рассматривая внушительные боевые машины.
Халецкий вернулся быстро, какой-то весь растерянный, сам не свой:
— Валь, они меня забирают с собой. Сейчас прямо. У них приказ, он показал.
— Ну и чего? Давай. Ты про подвиг тогда говорил. Ну, помнишь, надо какой-то подвиг чтобы был, тогда место Ковальского и погоны полкана тебе обеспечены. Думаю, это как раз и оно. Не Сы сказал победителей не судят! — успокоил его Резанов, по-своему истолковав встревоженность друга. Это, если правда, Екатерина Великая сказала о графе Суворове, но друга стоило подбодрить.
— Нет. Я почему-то чувствую, что мы никогда не увидимся больше. Не знаю. Просто такое ощущение странное, уверенность вдруг какая-то, — тихо проговорил майор, заражая своей тревогой Резанова. Тот хотел возразить, но Халецкий продолжал:
— Погоди, на всякий случай вот, — он вынул из разгрузки ПДА и вложил его в руку Валентина, — пароль: мои инициалы и дважды год нашего выпуска. В папке «Движения» все расклады какие деньги где. В основном у Яна, с ним через Семёна связь, я тебе тогда говорил. Там все позывные и контрольные слова, чтобы они деньги на счёт куда-то или наличными отдали. Тебя знают, тебе отдадут без проблем, главное им с него напиши от моего имени. Там всё подробно, ты разберёшься. Если я не вернусь.