Прорыв
Шрифт:
Театрально вздохнув, черноволосый красавец лейтенант заставил себя расслабиться. Сейчас не время злиться. Корабль скоро прибудет на место.
Стараясь успокоиться, молодой человек привел в порядок бородку, постриженную на-тот же манер, что и у адмирала Агбири, командовавшего эскадрой грузовых кораблей. «Красный Шар» являлся флагманом. Сам Ауро не знал, смеяться ему или плакать по поводу своего нового назначения. Этот «флагман» следовало давным-давно списать и продать какому-нибудь отчаянному индайскому торговцу. На корабле имелось одно-единственное маломощное лазерное орудие, меньше, чем те, что использовались на десантных скутерах. На таком корабле глупо надеяться на славу и успех.
А хуже всего, что Ауро снова вызвался сам.
Когда капитан Буханон спросил, на какой станции Ауро хотел бы служить, тот просто сказал, что хотел бы иметь свой дом. Он чувствовал тогда себя героем и понимал, что ответ его прозвучал более чем скромно. Ему следовало бы прежде хорошенько подумать.
Молодой офицер облачился в парадную форму, стараясь не испачкаться о грязные стены «собственного» дома. Эта грязевая смазка, кажется, немного мешала распространению ржавчины — а корпус корабля был весь изъеден ржавчиной. Как-то раз Ауро собрался с силами и решил почистить стену, но как только он отскоблил небольшой участок, его глазам предстала картинка, нацарапанная на стене предшественником: весьма условный трипеец проделывал нечто невообразимое с Гектионским бисексуалом. С тех пор Ауро опасался счищать грязь с остальной части стены.
После того памятного ответа Ауро капитан Буханон поинтересовался, не согласится ли он стать помощником другого, также недавно награжденного, офицера. Речь шла об адмирале Абрахаме Мейере. Ауро слышал, что то был внук знаменитого адмирала Исаака Мейера. Отец всегда твердил Ауро, что следовать за отпрысками знатных флотских фамилий — дело весьма перспективное. Поэтому, когда ему предложили работать с Мейером, Ауро не раздумывал. Члены знатных семейств продвигаются по службе быстрее обычных смертных, это касается и их окружения. Когда кандидат в офицеры узнал, что новое назначение означает внеочередное присвоение лейтенантского звания, он, не колеблясь, принял столь заманчивое предложение.
Только прибыв на место своей новой службы, Ауро обнаружил, что адмирал Мейер — интендант. Отец Ауро любил вспоминать еврейскую поговорку: «Если ты обманут впервые, виноват обманщик, если обманут снова — сам виноват». Ауро дважды проявлял инициативу, и ему следовало сделать выводы из своих ошибок. Злиться можно было лишь на себя самого. «Флотилия» адмирала Мейера состояла из нескольких грузовых судов и медицинского корабля. Самый новый из кораблей был вдвое старше Ауро. Самый малый был раз в пять меньше крейсера и имел половину силы тяги корабля-разведчика.
Да и шесть кораблей-разведчиков, сопровождавших транспортники, только номинально подчинялись адмиралу. За несколько дней на этой службе, Ауро ни разу не видел, чтобы Мейер связывался с адмиралом Агбери, хотя его командир то и дело общался с офицером разведки. По тону сообщения разведки были больше похожи на приказы, чем-на донесения. Ходили слухи, что адмиралы враждовали еще с начала войны.
Ауро постоял в дверях, раздумывая, стоит ли здесь щеголять новеньким серебряным с золотом орденом. Герой Вифезды выглядел чересчур торжественно на мостике потрепанного грузовоза. И все же, совсем скоро, они, если и не примут участие в битве, то окажутся поблизости от нее. И это было единственное основание для того, чтобы нацепить сверкающий орден на китель.
Наконец гордость (а не тщеславие, в чем Ауро поспешил убедить себя) — победила, и он с легким трепетом приколол орден. В этот момент поступило сообщение, что через пять минут они прибудут на позицию.
Ауро не хотелось верить, что нервный молодой офицер, которого он видел в зеркале — это он сам. Ему также совершенно не нравилась его кандидатская форма. Несмотря на повышение, новой формы он еще не получил. Флагманский интендант проинформировал лейтенанта, что офицеры должны сами заботиться о своем обмундировании. Потом шеф, посмеиваясь, добавил, к явному удовольствию других унтер-офицеров, что ближайшее ателье находится от них на расстоянии примерно пятидесяти семи световых лет. Эта насмешка болезненно задела самолюбие героя Вифезды.
Между тем Абрахам Мейер был едва ли не более расстроен, чем его новый помощник. Последнее время, всякий раз, получая новую команду, он чувствовал себя растерянным и подавленным. Даже его знаменитая победа над Трипейцами казалась теперь простым везением. На новую удачу он не надеялся.
Через год после того, как Трипейцы присоединились к Альянсу, на Мейера стали распространяться правила ротации. Трипейцы теперь, по крайней мере, внешне относились к нему благосклонно, — впрочем, они были очень заняты экспортом своих товаров в сотни миров Альянса. Когда пришел запрос о переводе, бумаги были уже готовы (разумеется, это была работа деда Мейера). Одновременно последовало очередное присвоение звания — он стал адмиралом. После этого интендант ожидал назначения на какую-нибудь канцелярскую должность в Порту, как обычно в таких случаях. Вместо этого последовал запрос о назначении его командующим небольшой боевой флотилией, который тут же был удовлетворен.
На новой службе трудно было ожидать успехов. Адмирал поморщился, вспомнив единственный (за все время) бой. Флотилия курсировала в таком районе, где ее участие в боевых действиях представлялось весьма и весьма проблематичным. Мейер отдал тогда единственный приказ одному кораблю: вернуться, чтобы защитить станцию. Командир корабля тогда не выполнил приказа и впоследствии получил медаль за боевые заслуги. Приказ Мейера вернуться на станцию официально нигде не упоминался, но и славы ему это, понятно, не принесло.
Через месяц после этого адмирала Абрахама Мейера тихо перевели командовать подразделением вспомогательных кораблей. И в этом также чувствовалась твердая рука знаменитого деда. Тот представлял себе добро именно таким образом. Дед никогда не понимал, почему его внук выбрал технические службы, а не боевое подразделение. Место настоящего офицера — в битве. Если бы Абрахам был никем, если бы он не имел больших связей, то его нерешительность в битве у Мертвой Звезды навсегда означала бы для него перевод в наземные части. Но его дед решил избавить внука от этого позора и дать ему еще один шанс.
А сейчас идея вернуться на какую-нибудь планету выглядела заманчиво. Мейер получил приказ отойти, чтобы защитить станцию, находившуюся в двадцати минутах полета от планеты Бычий Глаз. Это было достаточно близко, даже с учетом скоростных возможностей грузовозов.
Его подразделение должно было оказать помощь во время боя, если таковая потребуется. Но было непонятно, как суда, на которых меньше оружия, чем на одном халианском фрегате, могут помочь двум сотням кораблей Флота.
Подходя к мостику, Абрахам Мейер подумал, что чудес с него уже довольно, но, с другой стороны, выжить в ближайшие часы можно будет только чудом. Он остро ощущал свою беззащитность. Да и трудно чувствовать себя иначе в их положении. По данным разведки, на Бычьем Глазе находился главный ремонтно-технический центр всего халианского флота. В безграничном пространстве космоса почти невозможно было заставить принять бой противника, который не желал драться. Всякий раз, когда у Флота было большое численное преимущество, халиане просто ныряли в гиперпространство.