Прорывая мрак времён
Шрифт:
— Всё больше убеждаюсь, что стоило тебя оставить мёртвым.
— Не смогла бы, — безапелляционно заявил и присел на корточки. Положил ведьминскую ногу к себе на колено и неспешно потянул «бегунок». Молния послушно вжикнула — рука остановилась на уровне коленки, так и норовя продолжить путешествие. Стройные, но мускулистые. Интересно, когда обвиваются вокруг…
— Думаешь, хорошо меня знаешь? — нежный шёпот заставил вернуться из полета грёз.
— Нет, глаза выдают, — смягчился, но тяга усиливалась. Прикоснуться к зардевшей щеке, вздёрнутому носу. Дотронуться до чувственных губ. Сердце выпрыгивало из груди. Воздуха не хватало — близость творила немыслимое. —
— Бедный, — театрально покачала головой. Убрала ногу с его колена. — Что, одеяло некому подоткнуть? — Вызывающе задранный подбородок открывал чудесную шею. Такую хрупкую, с нежной кожей и пульсирующей жилкой… Схватить и надавить разок. Да посильнее. Мир садофантазий померк — грёзы разрушил приторный голос ведьмы: — А как же альва?
— Какая альва? — выглядел придурком, спору нет. Но… словно кувалдой по башке прошлись, и случился переворот.
— Подкидыш [13] ! — разжёвывала как для тугодума дикая кошка. Закатила глаза: — Твоя собеседница! — Варгр замер. Нол? О чём говорит стерва? На лице Кати застыла гримаса поддельного сочувствия. — О, прости! — лживо извинялась. Варгр прищурился, то и дело, поглядывая на манящее горло. Открытое, беззащитное. Ещё более красочные картинки расправы замелькали в воображении. Руки нестерпимо зачесались придушить. Из потока возбуждающих мыслей вырвал издевательский тон: — Ты, наверное, запутался в бабах. В общем, которая с тобой в кафе сидела. Такая тощая… с большими глазищами…
13
Подкидыш — ребенок нечистой силы (альв, никс, дварфов, цвергов, маахисов ит. п).
— Я знаю, с кем был в кафе! — рыкнул и вскочил — Катя отшатнулась:
— Ну, тогда в чём дело? — голос дрогнул. Ведьма вновь облизнула губы: — Она же вылитая альва…
Варгр глубоко вздохнул. В груди защемило. Глупая шутка? Хотя с чего стерве шутить? Дьявольски неприятно, когда в собственную недалёкость тыкают посторонние. Особенно эта… Вопросов уйма, но ни одного мало-мальски сформулированного. Только сегодня рассуждал на тему принадлежности Нол к расе альв. Совпадение ли?
— Нет, я видел, что она как две капли. Но…
— Не знал? — чуть наморщенный нос выдавал брезгливое не то сочувствие, не то насмешку… Пара секунд, и на лице явственно читалось: ну и дурак! Обидно, досадно… Уже пальцы примерялись к хрупкому участку удерживающему голову ведьмы. Катя вновь наморщила нос: — Ты же оборотень! Нюх потерял?
Варгр шумно выдохнул и сжал кулаки до хруста:
— Сказать честно, сравнивал Нойли именно с альвой, — нарушил молчание, как можно спокойнее. — Но у неё нет другой ауры! Не идёт посторонних запахов, она — женщина.
— А я сказала, что она — мужчина? — огромные глаза притворно распахнулись ещё шире. — Хотя, если ты всех женщин на нюх берёшь, — ведьма скривилась: — осторожно, так можно и промахнуться. В наше-то время геев и лесбиянок?! Запахи так перемешиваются… — Убить дрянь, а потом ещё убедить присяжных, что спасал её душу! Варгр стиснул челюсть — заныли скулы и кожа. Наглость и дерзость с Катиного лица как рукой сняло: — Думаю, девица обладаёт способностями, притягивающими мужиков, словно мух гов… Точно не знаю, — отмахнулась, — дело-то не моё. Посчитаешь нужным, выяснишь.
— У Ингерера… — Пелена затмения сползала. То, что раньше
— Слушай, — перестала ёрничать ведьма, — не порть первое впечатление. В лесу ты не казался таким глупым. Да и прыти было поменьше…
Варгр затаился — зубы поскрипывали от напряжения. Не признать невозможно — дикая кошка восхищала. Знала, что он сильнее, но всё равно переходила рамки, цепляла. Нет, он ей, однозначно, нравился. Если бы обратное, так бы не ершилась, не вспыхивала…
— Узнаю, — с хрипловатым рыком не то пригрозил, не то пообещал. Желание доказать себе догадку победило — вновь коснулся пылающей щеки Кати. От девчонки шло умопомрачительное тепло. Она перестала дышать, в глазах метался дикий испуг — замерла натянутая, как струна. Раньше не приходилось ощущать настолько опьяняющего аромата. Поцелуй. Поцелуй… Навязчивые мысли! Поцелуй с ведьмой сладок как мёд? Если взять девчонку, будет сопротивляться? Возможно… Но долго ли?! Скорее, только для приличия. — Мы можем ещё какое-то время отпускать колкости, — сказал не своим голосом. Предательски дрожащим… — Но наши отношения упростятся, если ответишь на вопросы. Поверь, лучше довериться…
В воздухе вжикнуло, мелькнула хрупкая ладонь — предплечье обожгло словно кипятком. Варгр ахнул и ухватился за царапину. Дикая кошка с лёгкостью располосовала куртку и… кожу, а это не каждому металлу под силу. Перекувыркнувшись через постель, вскочила на пол с другой стороны. Уперлась руками в матрац, не сводя кошачьего взгляда. Изумрудные глаза как драгоценные камни, не требующие огранки — совершены и под стать оправе. Бъёрн засмотрелся. На него никто так раньше не смотрел. Дерзкая и вызывающе прекрасная. Когда у мужчины одна голова начинает работать, вторая обязательно отдыхает, это правда! Желал, не обращая внимания на разум, шепчущий — отпусти…
— Ах, ведьма! — незлобливо рыкнул, стягивая куртку и осматривая рану. — Наверное, ядом заразила.
— Ничего, — прошипела Катя, её грудь сильно вздымалась. — Теперь либо смерть, либо уколы.
Варгр взял полотенце, оставленное на постели. Промокнул царапину — светлые ворсинки пропитались кровью. Порез неспешно покрывался корочкой.
— Мне нравится, что ты такая.
— Я тоже себе нравлюсь, — кинула с вызовом Катя, но удивление не скрывала — поглядывала с неверием, — а ты держись подальше. Снасильничаешь — убью.
По телу будто ледяной град прошёл, Варгр прищурился: с чего дура решила, что он на такое способен?! Больная…
Дерьмо собачье! Не пустая угроза! В зеленых глазах мечется страх… Девчонка боится? Так и есть… Видимо, неспроста… Швырнул полотенце на кресло, хмыкнул:
— Зачем брать силой то, что скоро отдашь по собственной воле?
Катя заметно расслабилась, отступила к стене и прижалась спиной:
— Нет, ну я видала самоуверенных, но чтоб настолько? Сам-то не боишься, что будешь умолять? Предупредить хочу: живность не люблю. Ни кошек, ни хомячков, ни рыбок… Даже собаки, знаешь ли, дохли или, в лучшем случае, убегали к другим, более внимательным и склонным к доброте хозяевам. Неласковая я, понимаешь? — доходчивость, проникновенность голоса веселила. Варгр не сдержал улыбки. Зрачки кошки сузились, в глазах, словно молнии поблескивали. Она — зверь, как и он. Вот почему тянуло. Когда говорили, что неласковы и нестрастны, в итоге наоборот оказывалось. Знал, такое подстёгивало.