Прощальные слова
Шрифт:
На секунду мое сердце перестает биться, когда я начинаю перебирать в голове список того, что могло пойти не так, вызывая такое подавленное выражение ее лица.
— И что случилось?
— На самом деле ничего не произошло, — начала она.
— Бабуля в порядке? — спрашиваю я. С тех пор, как десять лет назад умер дедушка, мы по очереди навещаем ее, поскольку она отказывается от того, чтобы ее «забрали» из дома и «поместили» в дом престарелых, или морг, как она это называет.
— Да, с ней все хорошо, просто немного злится.
—
Мама закрывает лицо рукой и качает головой:
— Я не знаю, Эмма. У нее снова участилось сердцебиение, и она уверена, что сегодня умрет.
Мама часто драматизирует, но бабушка обычно не разбрасывается словами о смерти, так что я понимаю, почему она так взволнована.
— Я заеду к ней после обеда, и дам тебе знать, когда увижу, что с ней все в порядке. Это тебя успокоит.
Сделав вид, что я не сказала ни слова, мама открывает дверь «Панеры» и заходит внутрь. Я понимаю, как она не может смириться с мыслью, что бабушки может не быть рядом, я чувствую то же самое, но мама еще и настраивает себя на беспокойство каждый день.
Мама молча встает в конец очереди, прищурившись смотрит на меню перед тем, как достать очки из сумочки.
— Ты всегда заказываешь куриный сэндвич на гриле. Выберешь сегодня что-нибудь другое? — спрашиваю я ее.
— Нет, просто смотрю, может быть они добавили что-нибудь новое в меню.
— Не думаю, что что-то поменялось с прошлой недели, ¬— говорю, пытаясь сократить время изучения каждой колонки.
Она снимает очки, возвращая их обратно в сумочку, и оглядывает несколько человек, стоящих в очереди:
— Эмма, — шепчет она, — ты видишь его вон там? — она указывает на мужчину в начале очереди и работающего за кассой. Должно быть он одинок и свободен… в противоположность мне, ведь я в отношениях. Но она, тем не менее, предпочитает этого не замечать.
— Нет, — говорю ей, — не надо.
— А он симпатичный, — говорит она с усмешкой. Я очень рада, что теперь ей лучше, но делает она это за счет меня.
— Пожалуйста, хватит, мам, — бормочу я, не скрывая раздражения.
— Я хочу внуков, ¬— отвечает она нараспев.
— Мне всего лишь тридцать один, — возражаю я, — еще куча времени.
— Я не хочу, чтобы ты ждала так же долго, как я, Эмма. Рядом с тобой я чувствую себя старой курицей, и мне это не нравится. К тому же, нравится тебе это или нет, твои часики тикают, а ты с неправильным мужчиной, — она чувствует необходимость добавить это.
— То есть ты действительно считаешь, что мне стоит попробовать с кассиром в ресторане быстрого питания? Я — карьеристка с некоторым количеством долгосрочных целей, и запоминание номеров позиций в меню не входит в их число.
Вот как проходит обед каждый раз, когда я встречаюсь с ней в течение недели. Я люблю маму до смерти, и мне нравится проводить с ней время, но мы не сходимся во взглядах на мою личную жизнь, мою карьеру, мой образ жизни или диету. На самом деле, иногда мне кажется, мы находимся на совершенно
— Мам, не волнуйся за меня, хорошо? Я разберусь со всем.
— Я всегда буду волноваться, Эмма. Ты моя дочь. Ты не счастлива, и это очевидно.
— Я счастлива, — лгу я, пытаясь выдавить из себя улыбку, чтобы закончить разговор. Но никто не знает меня лучше, чем она. Я для нее как открытая книга.
— Но ты не проживаешь свою жизнь на полную, — возражает она.
— Мама, папа ушел пятнадцать лет назад, а ты с тех пор одна. Вот оно счастье? Ты живешь на полную?
— Ты мое счастье, Эмма.
Иногда чувство вины переполняет, и я думаю, она это знает.
***
Как только я сажусь в машину, мой телефон жужжит, и я тихо ругаюсь. Между звонками по работе, от мамы и Майка, которых в последнее время стало раздражающе много, у меня почти нет времени отдышаться. Достаю телефон и вижу на дисплее имя Майка. Не хочу говорить с ним прямо сейчас, но он продолжит звонить, пока я не возьму трубку, так что я тяжело выдыхаю и отвечаю.
— Привет, — стараюсь звучать тепло и выезжаю с парковки.
— Есть минутка? — спрашивает он и откашливается. Он делает так каждый раз, когда его что-то беспокоит.
— Конечно, — говорю это, хотя совсем не хочу слышать то, что он собирается сказать. «Прости» со мной больше не работает, а нескончаемые споры меня уже вымотали.
— Эм…извини за то, что я сказал вчера вечером, — звучит это так, будто он робот, или словно он просто произносит заученный текст. Я слышала этот треп миллионы раз.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Что с нами происходит? — его голос преднамеренно звучит раскаянно, почти фальшиво.
— Я не думаю, что проблема в нас, Майк.
— Почему это всегда я? — как обычно, он тут же начинает спор.
Чем же еще я хочу заниматься в два часа дня, в свое обеденное время?
— Не я вчера вернулась домой в пьяном угаре, — напоминаю ему.
Он рычит в негодовании и говорит:
— Я не был пьян.
— Запах виски ощущался на другом конце комнаты, Майк. Зачем ты врешь? Я с пониманием относилась к твоим выходам с друзьями несколько раз в неделю, даже когда ты приходил с запахом травки и чужих духов. Я продолжаю себе говорить, что ты еще просто не созрел, что ты повзрослеешь в какой-то момент, но нам уже по тридцать, и мне надоело ждать.
Моя жизнь состоит из переездов от одного «Старбакса» к другому, ожидая хоть каких-то изменений в рабочем графике, встреч с мамой на обеде и моих визитов к бабушке, когда вечером я в ужасе от необходимости возвращаться в маленький, пустой дом, который мы делим с Майком.
— К тому же, дома постоянно катастрофа: твои носки разбросаны по всем углам, грязное белье и полотенца валяются на входе в ванную и пустые коробки от пиццы, наваленные сверху на заполненное мусорное ведро ¬— все это стратегически продумано, чтобы мне было, что убирать, когда я возвращаюсь поздно домой.