Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии

Пассиан Рудольф

«Мой отец был хасидом, [9] он еще хорошо помнил заветы чудотворного раввина, святого Баал-Шема, который учил, что нужно настойчиво призывать Бога своими молитвами. И не нужно печально молиться, а нужно веселиться и смеяться. И если кто не может смеяться сам по себе, тому следует пить водку и ром, и тогда становишься веселым и сильным — настолько, что можно заставить Бога помогать нам.

Так мой отец и стал торговать водкой, завел трактир, который я держу до сих пор. И, к сожалению, сам он каждый день пил с другими евреями, танцевал, молился и хотел заставить Бога помогать. Но никогда питье водки не оканчивалось для евреев добром… Был погром, и тогда убили его, мою маму и шестерых моих братьев. Меня

они не заметили, потому что дух мой был вне моего тела, и они решили, что я умер. Тогда они взяли все деньги из кассы, выпили всю водку и подожгли дом.

9

Хасиды (благочестивые) — приверженцы направления в иудейском вероисповедании, особенно строго соблюдающие его законы.

И тогда я понял, что Бог не хочет того, чему учил святой Баал-Шем, и я стал тише воды, ниже травы. Я знаю, что Диамант, который стоит тут в шинке и продает водку, — всего лишь робот, такой, знаете ли, Голем. Подлинный же Диамант находится, по большей части, не в своем теле. Он витает везде, по всему свету. Он видит и обучается — там далеко — гораздо большему, чем простой еврей за десять лет жизни может научиться в нашей Богом забытой деревне. Я с моим духовным телом уже побывал во всем мире!»

Медингер замечает: «Действительно, он рассказывал мне потрясающие истории о своих (внетелесных) путешествиях и поведал, что был в Вене и видел там, что духовное тело кайзера Франца Йозефа I было уже совсем вне физического тела и что все эрцгерцоги стояли у его смертного одра, ожидая, когда его душа наконец освободится от земной оболочки». И действительно, на следующий день пришло сообщение о смерти Его Величества.

«Я почти ничего не ем, я получаю силу от Неба. Я потерял всех, кого любил. Мою жену и моих детей расстреляли русские в 1914 году. Но это было только земное, то, что они расстреляли. Жена и дети — они все со мной, и я — с ними, ничего не изменилось, только они уже — по большей части — свободны от своих земных оболочек, а я иногда еще накрепко заключен в ней».

Старый Диамант еще много чего поведал нашему рассказчику. Например, о Будде, которым он очень восхищался; об Иисусе Христе и его учении — как и об искажении этого учения церковью; да и об учениях Магомета со всеми их неприятными сопровождающими явлениями он, как казалось, хорошо знал. На вопрос Медингера, а где же при таких обширных знаниях он хранит свою библиотеку, или же: где в этой глуши он собрал такое огромное количество высокоценных книг, Диамант ответил: «Зачем библиотека; я знаю все это, потому что они сами мне это сказали — Будда, Христос, Магомет и еще многие другие. Всех их и многих других я хорошо знаю. С ними со всеми я разговаривал».

Медингер еще спросил: сколько продлится война и каков будет ее конец? «Я не хочу пугать господина лейтенанта, вам придется пережить тяжкие страдания в первый раз. Во второй раз на вашу долю выпадут еще большие несчастья. Но вы выживете в обеих бедах (махоймес)». Что такое «второй раз», Медингер тогда, конечно, не знал. Старый еврей имел в виду Вторую мировую войну.

Второе происшествие, о котором Германн Медингер рассказал в 1958 году, произошло также в Галиции и тоже во время Первой мировой войны. Дадим ему слово.

Сокровище старого еврея

Может быть, этим рассказом мне удастся хоть как-то загладить свою вину перед одним уже давно умершим человеком. Прошло уже 40 лет, а мне все еще является призрак старого еврея, ищущего свое сокровище.

В те времена у правоверных евреев в Галиции было принято прикреплять на входной двери на двух металлических кронштейнах стеклянную трубочку наподобие термометра и вкладывать в нее бумажку с изречением из Торы — священной книги иудеев. Во время Первой мировой войны я оказался в маленьком галицийском городишке и был направлен на постой к одному богатому еврею, Лейбу Нусбауму. Однажды зимним вечером мы с моим шофером сидели у камина. Пока мой водитель с огромным удовольствием попивал водочку, выставленную хозяином дома, я читал «Фауста» из библиотеки Нусбаума. С линии фронта, проходившей неподалеку, доносилась артиллерийская канонада. Там, видно, шел серьезный бой, а мы пока что сидели в тепле и уюте, радуясь короткой передышке.

Совершенно неожиданно моему водителю, возбужденному обильными возлияниями, пришла в голову идиотская идея вынуть из стеклянной трубочки изречение из Торы и вставить вместо него неприличную цитату из Гёте (речь идет о высказывании Гётца фон Берлихингена: «Можешь поцеловать меня в зад…» — Прим. пер.). Вина моя состояла в том, что я не препятствовал этому безобразию!

Как только водитель сотворил эту пакость, дверь резко растворилась, и в дверном проеме появилось искаженное ужасом лицо Лейба Нусбаума. Заикаясь от страха, он произнес: «У Шлоима Мандеса недалеко отсюда шальным осколком снаряда сорвало священное изречение из Торы, и тут же его хватил удар… Бедный Шлоим». И тут у него изо рта пошла пена, и он упал без сознания.

Я как зачарованный взглянул на стеклянную трубочку у нашей двери, ярко освещенную светом из комнаты — ведь там было не что иное, как классическая цитата из Гёте…

Не успел я до конца осознать, что же в действительности произошло, как совсем рядом с нашим домом разорвался снаряд, причем — как и у Шлоима Мандеса — с нашей двери тоже сорвало стеклянную трубочку с пресловутой цитатой! Итак, вокруг дома разрывались один за другим снаряды, а в доме полуживой от ужаса хозяин как заведенный повторял заплетающимся языком одну и ту же фразу: «Тора — ее сорвало с двери! Он наказал меня, мой Непеш (Ангел-хранитель). Мое сокровище, мой клад!» Вдруг он поднялся во весь рост и потребовал отправиться на поиски бумажки с изречением из Торы, потому что, как он объяснил, на обороте он начертил подробный план некогда зарытого им клада. Но дело-то было в том, что водитель бросил бумажку с изречением в огонь, так что поиски наши ни к чему не привели. Вскоре несчастный Лейб Нусбаум, рыдая и заливаясь слезами, скончался.

Прошли годы, война давно закончилась. Однажды тихой весенней ночью я, гуляя по Леопольдштадту, увидел идущего мне навстречу польского еврея в кафтане и с пейсами. Приглядевшись, я к своему немалому удивлению заметил, что его ноги не касались земли — он просто парил достаточно низко над землей! Поравнявшись со мной, он взглянул мне прямо в глаза, и я в страхе отпрянул — это был покойный Лейб Нусбаум… Лицо его было точно таким же, как в его смертный час — искаженное неописуемым ужасом. Раскрыв беззубый рот, он прохрипел несколько слов на иврите, кончавшихся фразой: «Священная Тора, мое сокровище, мое проклятие. Будь проклят».

Я вознес краткую, но истовую молитву своему Ангелу-хранителю, попросив у него успокоения для несчастного еврея, и ужасный призрак исчез.

Хотя я и был «старым оккультистом», все же эта встреча глубоко потрясла меня, ведь я же подло поступил с Лейбом Нусбаумом, не помешав своему водителю совершить его мерзкий поступок. Кстати, водитель недолго прожил после своего «геройского поступка»: через несколько дней он погиб там же, в Галиции, и я сам похоронил его.

Читая или слушая сообщения очевидцев о происшествиях такого рода, всегда нужно учитывать субъективный фактор, так сказать, индивидуальную окраску этих свидетельств. Например, описания случаев так называемых «экскурсий»: то есть одно— или многократные выходы из физического тела в деталях могут значительно отличаться одно от другого. Однако все они в основном совпадают в известных ключевых моментах. А отсюда можно сделать весьма полезные выводы о том, что это действительно имело место, о предпосылках, необходимых для подобного процесса, а также об изменившихся условиях существования «флюидного человека». На основании всех описанных в этой книге сообщений очевидцев, а также из иных сообщений подобного рода можно без труда сформулировать ряд закономерностей, общих для всех «экскурсий» флюидного тела. Итак, все свидетельства имеют следующие общие черты: