«Прощание славянки»
Шрифт:
— Юрик.
И когда Константин протянул в ответ свою, он ловко отвел ее в сторону и достал из внутреннего кармана кожаной куртки Константина пистолет:
— Извините, это придется оставить здесь.
Белый Медведь буркнул недовольно:
— Мог бы просто спросить… Шмонать-то зачем?
— Извините, — сказал тот и протянул руку мне. — Юрик.
— У меня ничего нет, — растерялся я.
Юрик посмотрел на меня странными глазами, прижал к себе и двумя руками быстро облапил мою спину и поясницу. Мы стояли, обнявшись, от Юрика
— Извините. Прошу наверх. Вас ждут.
Мы поднялись на второй этаж. По крытому толстой ковровой дорожкой коридору Юрик повел нас в глубь дома, обернулся на ходу, прижав палец к губам.
— Уже поздно. Хозяйка отдыхает. Потише, пожалуйста.
Мы и так шли тихо по красной ковровой дорожке. Может, он услышал, как неистово стучит у меня в груди мое бедное сердце? Юрик приоткрыл высокую белую дверь в конце коридора.
— Можно?
И мы вошли в кабинет. Большой свет потушили. Над зеленым письменным столом горела старинная, бронзовая настольная лампа. За столом сидел еще молодой белобрысый мужчина с модной темной небритостью на лице: поменьше небольшой бородки, побольше похмельной щетины. Одет он был в смокинг с красной бабочкой под подбородком. Не вставая, мужчина указал нам рукой на два стула перед столом. Константин подобрал куртку и сел на правый стул. Я стащил вязаную шапку и плюхнулся на левый, под лампу. В тишине громко стучали в темном углу стоячие старинные часы. Мужчина смотрел на меня с нескрываемым интересом. Глядя на меня, он спросил Константина капризно:
— Зачем вы меня разбудили, Константин Николаевич?
Он обманывал, не скрывая, — не мог же он спать в смокинге. Но Константин сделал вид, что не заметил его лжи.
— Поговорить надо, Дмитрий Миронович…
— Я слушаю, Константин Николаевич. Что у вас за проблемы?
Константин за стрелку поддернул черную брючину и положил ногу на ногу.
— А вы не удивились, Дмитрий Миронович, что у меня еще есть проблемы?
Дмитрий Миронович ответил ему печально:
— В этой стране я уже ничему не удивляюсь, Константин Николаевич.
Константин помолчал и сказал:
— В меня сейчас стреляли.
— Ну да? — удивился все-таки Дмитрий Миронович. — Не попали?
— Попали, — вздохнул Константин. — Киллер — профи. Два трупа на мостовой.
Дмитрий Миронович шумно поскреб свою модную растительность.
— Понимаю… Вы «подставу» устроили. Круто… Киллера взяли?
— Ушел.
— Жаль, — посочувствовал он Константину. — Очень жаль… Надо было брать… А так, как в том анекдоте — опять проклятая неизвестность…
Он откинулся на спинку кресла и засмеялся беззвучно, одними связками: «Ка-ка-ка-ка-ка». А я смотрел на его тонкие пальцы под лампой на зеленом сукне стола с тускло блестевшим серебряным перстнем на левом мизинце и думал: неужели по заказу этого холеного, красивого парня появились четыре трупа в один день? Неужели он мог меня заказать? Совершенно незнакомого ему человека… Он опять посмотрел на меня с интересом, и я понял, что он что-то про меня знает.
Константин, набычившись, угрюмо молчал, и Дмитрий Миронович повернулся к нему.
— Я вам сочувствую, Константин Николаевич, но ничем вам помочь не могу… Я ведь не Генеральный Прокурор, — и он опять засмеялся одними связками.
— У меня есть подозрения… — Константин не закончил фразу и замолчал.
— Подозрения — это несерьезно, — брезгливо сказал Дмитрий Миронович.— Подозрения — это удел рогатых мужей. Мы же с вами серьезные люди, Константин Николаевич.
Я видел, как побелели скулы Константина.
— Тогда серьезно… Это вы меня заказали, Дмитрий Миронович! Вы!
Тот широко улыбнулся:
— Как у вас говорят — за базар отвечаешь?
— Отвечаю, — мрачно сказал Константин.
Дмитрий Миронович задумался.
— Мы с вами, кажется, нигде не пересекались, Константин Николаевич… Не считая, правда…
— Считая! — стукнул ладонью по столу Белый Медведь.
Дмитрий Миронович посмотрел на него удивленно и пожалел Константина:
— Вы, что же, думаете, я из-за Людмилы? Вы же сами мне ее уступили. Даже отступного не взяли, — он обратился ко мне. — Я предлагал. По-честному. Он отказался…
Константин лег грудью на зеленое сукно стола.
— Если бы я взял отступного — вопрос был бы снят. А так он до сих пор вам покоя не дает. Он до сих пор не решен… И вы решили его закрыть. Раз и навсегда.
Дмитрий Миронович недовольно сморщился:
— Это фрейдизм какой-то. Сексопатология… У вас реальные улики есть?
— Есть, — широко улыбнулся Константин.
— Какие? — спросил себя Дмитрий Миронович и пожал плечами.
— Черный катафалк! — поднял перед носом палец Константин.
— Вы бредите? — участливо спросил Дмитрий Миронович.
— Черный джип «Паджеро». На котором киллеры приехали, — спокойно объяснил ему Константин. — Это Людмилин джип. Я узнал его. Меня убивать приехали на ее джипе.
Дмитрий Миронович шумно огладил модную щетину.
— Мало ли в городе таких джипов?
— Не много, — уточнил Константин. — А с царапиной на правом крыле один. Всего один. На двери моего гаража черная краска осталась… Так Людочка к вам торопилась, чуть дверь не вынесла… Хотите экспертизу?
Дмитрий Миронович, положив небритый подбородок на ладонь, жалел Константина от всей души:
— Какой вы ерундой занимаетесь, Константин Николаевич. Вы же серьезный человек. Джип Людмилы Анатольевны уже год как в угоне. Менты мне справку выдали… Показать? — Он открыл ящик стола и зашелестел бумагами. — Может, у Люды в секретере? Разбудить ее?
— Не надо, — отрезал Константин.
— Да вы не волнуйтесь. Справка есть. Найдется. Будьте уверены, — успокаивал его Дмитрий Миронович.