Прощай, Америка!
Шрифт:
Но Джонни прекрасно справился и сам.
Подошедшему полицейскому он протянул свою карточку и бумагу, тот молча документы изучил и вернул. Посмотрел на рану Лукаша, оглянулся на бронемашину миротворцев и, чуть понизив голос, спросил:
– Помощь не нужна?
– Нет, офицер, все в порядке, – сказал Джонни. – Просто дурацкое недоразумение…
– Дальше до самого моста постов нет, – сказал полицейский. – А от моста лучше налево, если вы в Вашингтон едете…
– В Вашингтон, спасибо, – Джонни спрятал документы в карман пиджака и улыбнулся. Немного натянуто, с точки зрения Лукаша, но в целом достаточно
Полицейский кивнул, молча махнул рукой напарнику и пошел обратно к патрульной машине.
– А ему лень, я смотрю, – сказал Лукаш, когда БРДМ и полицейские остались за поворотом. – Отбывает поденщину…
– А что прикажешь ему делать? Из штанов выпрыгивать? Но миротворцы, обрати внимание, молодцы. Предоставили возможность американцам разгребать все дерьмо, а сами только присутствуют на заднем плане. Молодцы, подонки.
– Не без того, – кивнул Лукаш. – Не без того…
Полицейские работу выполняют, но четко понимают, что есть свои, американцы, и есть всякие другие, понаехавшие. И патрульному наплевать, где и за что получил свою рану американский парень в американской машине, важно, что он свой, и что удалось в мелочи, но подгадить миротворцам. Пока не выстрелить в спину или заложить бомбу, а просто поддержать американцев.
А те не разделились еще на своих американцев и не своих, не нужно решать, чью сторону выбрать. Наверное, тоже пока.
Обсуждать это с Джонни Лукаш не стал. Надел куртку, чтобы прикрыть окровавленную повязку поверх рукава, спрятал «кольт» под сиденье, а «глок» сунул за брючный ремень за спину.
Патрули проверяли документы и с обысками не приставали. Заваруха только начиналась, и никто еще не принимал ее слишком близко к сердцу. Тем более что документы были правильные и внушающие.
А перед Вашингтоном пришлось остановиться надолго.
Солнце уже садилось, когда джип выехал к Потомаку, туда, откуда выехал этим утром. Власти Зеленой Зоны настоятельно рекомендовали возвращаться в город тем же путем, по которому уезжали. Утренний сержант, конечно, документов особо не проверял, но видеорегистратор номер наверняка зафиксировал, и лучше экспериментов не ставить.
Небо над Вашингтоном было сумрачным. Будто испачканным серой краской. Акварелью, если точнее. На скользкой поверхности неба акварель держалась плохо, сползала вниз, к горизонту, оставляя за собой потеки серого цвета. В открытое боковое окно тянуло гарью: паленой резиной, сгоревшим мазутом, еще чем-то сладковатым и неприятным.
Движение перекрыл танк.
Каким-то образом механик-водитель умудрился поставить машину поперек дороги и сорвать гусеницу. Теперь танкисты копошились возле танка: гремела кувалда, кто-то доходчиво объяснял кому-то, что таким мудакам даже велосипед доверять нельзя – в общем, процесс шел, но быстрого решения проблемы не обещал.
Лукаш вышел из джипа.
– В машину! – донеслось от блокпоста.
– Ага, – сказал Лукаш по-русски. – Сейчас. Как только – так сразу.
– Стрелять буду! – предупредили от блокпоста, и бэтээр развернул башню. – Из машины не выходить.
Прошло всего несколько часов, а настроение у бойцов сильно изменилось. Боеготовность растет, нервы не железные… Лукаш вернулся за руль.
– Тебя здесь больше не любят? – поинтересовался с сочувствием в голосе Джонни. –
– Тут сейчас могут так дать прикурить… – сказал Лукаш и осторожно потрогал повязку на ране.
Вход и выход от сквозного ранения снова начали болеть, налились огнем и пульсировали. Сколько здесь придется стоять – непонятно, а потом нужно будет решать, куда ехать в первую очередь. К Петровичу завезти вещи незабвенного Олега Даниловича Колоухина, а потом уже в госпиталь или к посольскому лекарю, или можно сначала в госпиталь, сдать покойника, получить новую перевязку и пару уколов, а потом уж…
От блокпоста к машине подошли двое солдат. Очень серьезные ребята, двигались вдоль ограждений пандуса, так, чтобы не перекрыть собой линию огня с бэтээра, один осторожно приблизился к джипу, а второй, держа Лукаша и Джонни на прицеле, стоял так, чтобы в случае чего не зацепить напарника.
Совсем другое дело, одобрил Лукаш. Нонешние не то, что давешние. Не вовремя только.
– Документы! – сказал солдат и протянул левую руку к открытому окну. Правую он с рукояти автомата не снял. И автомат на предохранитель не поставил.
Лукаш, стараясь не заслонять от солдата Джонни, достал из кармана свое удостоверение. Взял документы у федерала и тоже отдал солдату. На бронежилете солдата белым было написано «Жека» и желтой краской намалеван смайлик. Но сам солдат не улыбался, был сосредоточен и даже будто сердит.
– Я только утром выезжал, – сказал Лукаш.
– Ага, – не отрывая глаз от документов, кивнул солдат.
– Журналист. Российское информационное агентство…
– Я вижу, – сказал солдат и сличил внешность Лукаша с фотографией. Потом перевел взгляд на Джонни.
– А это… – начал Лукаш, но солдат его прервал и вежливо, на чистом английском, попросил Джонни представиться.
Джонни назвал себя и свою должность.
– Хорошо, – сказал солдат.
Сейчас он попросит выйти из машины и открыть багажник. И вот тут начнутся проблемы с неприятностями. Лукаш станет выбираться из джипа, а «глок» по закону подлости возьмет да и выпадет… А разрешения на ношение оружия у журналиста нет, а если от удара о бетон пистолет вдруг пальнет… «глок» машинка приличная, к самопроизвольной стрельбе не склонная, но тут возьмет и сделает исключение. Пистолет выстрелит, солдат от неожиданности шарахнется, споткнется и упадет, его напарник подумает, что стреляли из машины и не просто так шутки или озорства ради, а вовсе даже на поражение, и нажмет солдатик на спуск своего автомата, а пулеметчик с бэтээра ничего даже думать не станет, отреагирует на предполагаемую перестрелку самым непосредственным образом…
«А это уже нервы и усталость, – подумал Лукаш. – Нехорошо себя так накручивать. Нужно работать. Звонить Петровичу пока не стоит, нужно действовать аккуратнее».
Как там говорил утром сержант? Кто тут у них на чеке за главного был? Лейтенант Великих, мать его.
– Слышь, боец, – сказал Лукаш быстро, чтобы не дать солдату времени на приказ. – Лейтенант Великих сейчас на посту? Не сменился?
– Нет, не сменился, – ответил солдат. – А вы знаете лейтенанта?
– А ты не мог бы его вызвать? – Лукаш постучал костяшками пальцев по стойке кабины. – На пару слов. Тебя, я понимаю, Евгением зовут?