Прощай, принцесса
Шрифт:
— Не отрицаю этого. Я невыносим — готов признать, но меня оправдывает то, что в сущности я всего лишь усталый, скучный старик. И я не готов выносить что угодно и от кого угодно. В противном случае я бы сейчас работал в полиции и имел бы все основания претендовать на то, чтобы стать комиссаром. Но тогда ты бы уж точно мне не позвонил и мы бы с тобой не сидели сейчас здесь. Я доступно объясняю?
Матос взял с соседнего стула папку из черной кожи и, открыв ее, начал копаться в бумагах.
— Матос, ты знаком с материалами дела?
— Наизусть их знаю, Тони. А почему ты спрашиваешь?
— Это полное дерьмо. У них есть лишь дневник девчонки и сходство орудия убийства с пистолетом подозреваемого.
Адвокат уже почти с головой зарылся в папку, выуживая оттуда какие-то документы. Услышав последние слова, он поднял глаза и удивленно на меня
— Конечно, именно поэтому мы и выиграем дело! Знаешь, сколько пистолетов Макарова гуляет по Испании? Около четырехсот. И больше двух миллионов по всему миру. Это оружие производили еще в Советском Союзе, но оно оказалось очень надежным. Такой пистолет прослужит тебе всю жизнь. — Он потряс передо мной двумя скрепленными листами формата ин-фолио. [10] — Это дневник Лидии, Тони. Давай, взгляни. Мне очень интересно твое мнение.
10
Ин-фолио(от лат. in folio, букв. — в лист) — формат книги или журнала, при котором размер страницы равен половине бумажного листа.
Это были увеличенные фотокопии страничек ежедневника, исписанных с одной стороны черными чернилами аккуратным почерком с остроконечными буквами. Первая запись была сделана, судя по проставленной дате, пять лет назад.
— Лидия — дочь Элены Ортуньо. У тебя была с ней интрижка лет пять назад, когда ты ушел из полиции и нанялся в заведение Марухи. Помнишь ее?
— Да, я помню Элену. А эта Лидия очень похожа на свою мать, но ее я никогда не видел. И мать никогда не рассказывала мне о девчонке. Что за чушь там написана, Матос?
— Почитай сам, Тони.
Я пробежал строчки глазами:
23 февраля 1995 года
Сейчас утро. Вчера был день моего рождения, мне стукнуло ни много ни мало двадцать два года, я настоящая старуха. Мать забыла меня поздравить. Она опять явилась вчера ночью домой пьяная с этим негодяем, с которым сейчас встречается. Это мрачный и мерзкий тип, Антонио Карпинтеро, она называет его Тони. Она скорее всего подцепила его в какой-нибудь навозной куче, в одном из баров, где вечно тусуется, или в игорном притоне. Я слышала, как они ввалились в дом примерно в пять утра. Должно быть, этот подлец приволок ее на закорках, во всяком случае они сильно шумели, открывая дверь, и разбудили меня. Я хотела было встать и одеться, но потом испугалась. Я слышала, как они переговаривались и мерзко хихикали, и поняла, что он укладывает мою мать в постель. Потом он прошел на кухню, как будто хотел приготовить кофе, и начал бродить по дому, открывая и закрывая двери.
Я лежала, холодея от ужаса, и боялась, что этот подозрительный тип войдет в мою комнату. В тот самый момент я решила не откладывать долее переезд и никогда больше не жить вместе с матерью. Но кошмар на этом не закончился, я услышала, как дверь моей комнаты открылась, и почувствовала, как кровь стынет у меня в жилах. Я лежала спиной к двери и притворилась спящей, стараясь дышать ровно. В следующую секунду я поняла, что мужчина медленно приближается к моей постели, то и дело останавливаясь. Его рука осторожно проникла под одеяло, очень горячая и большая ладонь легла на мое бедро, и он начал ласкать меня, сунув руку мне под ночную рубашку. Не знаю, сколько времени так продолжалось, кажется, я лишилась чувств. Это была худшая ночь в моей жизни. Завтра же я уеду отсюда и буду жить одна.
— Что за чушь? У девчонки были проблемы с головой? Она пишет, что это был я, но я ее даже не видел никогда. Черт знает что! Ее что, глючило?! Или в чем дело-то?
— Именно, Тони. Она была совершенно ненормальной. На медицинском языке это называется «параноидальная мания преследования». Она думала, что любой встречный мужчина только и думает, как бы переспать с ней. Все это играет на руку Хуану. Опираясь на данный диагноз, нетрудно будет опровергнуть версию, по которой Дельфоро так безумно любил Лидию, что в конце концов убил ее в приступе ревности. А если мы опровергнем эту версию, исчезнет и сам мотив преступления. Проблема в том, Тони, что ты уже являешься свидетелем защиты, одним из моих свидетелей, но при этом вовсе не исключено, что ты же станешь и свидетелем обвинения. Видишь ли, мать
— Это точно, обычно я волок ее домой, когда она вообще уже переставала что-либо соображать от количества выпитого. Но я никогда не спал с ней пьяной. Я быстро устал от этой интрижки, и мы расстались, причем никто из нас особенно не переживал. Думаю, все длилось пару месяцев или вроде того, точно не помню.
— Тони, почитай еще листок, уже этого года, запись сделана за несколько месяцев до того, как ее убили, — она последняя в дневнике.
Я впился глазами в строчки.
8 мая 2000 года
Наверное, я совершила неимоверную глупость, сказав профессору, кто на самом деле мой избранник. Сначала он удивился, а потом рассвирепел, страшно разозлился на меня. Он называл меня сумасшедшей фантазеркой. Я думаю, что дело тут в ревности, потому что Хуан все еще любит меня, это заметно. Еще я сказала, что очень боюсь, что жизнь моя в опасности, что за мной на улице следуют странные личности и наблюдают. Он начал выдвигать предположения. Потом стал говорить, что сможет защитить меня, что у него есть пистолет и он умеет им пользоваться. Хуан даже попытался оставить мне свой пистолет, но я наотрез отказалась. Он все твердил, что его друг Антонио Карпинтеро, о котором он так много рассказывал, может помочь мне. Мерзавец, видите ли, был полицейским, и Хуан ему доверяет. Если я хочу, он защитит меня, чтобы я больше не тряслась от ужаса. Я сказала, что мне не нравится этот подлец. Но он настаивал, что Тони может заняться мной, стать моим телохранителем. Я сказала, что ни за что, что не хочу его видеть, лучше умру, чем этот господин появится рядом со мной. Но он все настаивал.
Я очень переживаю, что раскрыла Хуану секрет, который обещала хранить. Какая я глупая! Но зато вся эта история послужила тому, что я узнала настоящее лицо своего бывшего преподавателя и еще сильнее испугалась. Я боюсь, как бы он не начал объясняться мне в любви, так как подозреваю, что он хочет жениться на мне и уже готов оставить Лолу. Я откажусь, понятное дело. Думаю, он способен на все, что угодно, даже убить меня.
— Ну как? Теперь ты видел, какая тут история закрутилась, Тони?
— Да, это очень плохо. Она его впрямую обвиняет.
— Ах да, и вот еще что. Лола что-то несла про те пленки, которые наговорил Хуан. Она клялась, что послала их тебе две недели назад, как только его арестовали. Ты точно не потерял почтовое извещение, Тони?
— Ничего я не терял, Матос. Мне никто ничего не посылает, кроме моего банка и дешевых рекламных агентств. Я не получал никаких записей.
— Тони, я ничего не собираюсь от тебя скрывать. Откровенно говоря, я думаю, что мы вполне можем выиграть это дело, но есть несколько слабых звеньев. У стороны обвинения имеется свидетель. Это соседка Лидии, некая Ана Гарсес, она заявила, что видела, как Хуан входил в их дом с бутылкой шампанского в руках в восемь тридцать вечера того самого дня, когда было совершено преступление. Ну, ты наверняка в курсе, так ведь?
— Я читал интервью с Луэнго в газете.
— Тони, самое серьезное, что есть против Хуана, — это как раз свидетельство соседки Лидии. У меня имеется копия ее допроса в полиции, и она держит себя очень уверенно, у нее словно бы нет и тени сомнений в том, что она сообщает. В общем… все это не так просто, как кажется, однако у нас есть козырная карта. Ты не поверишь — но это дневник убитой девочки. Чрезвычайно полезный документ. Если верить ее словам, абсолютно все мужчины в нее влюблены и желают затащить в постель… Она дошла до того, что решила, что наследный принц влюблен в нее, вообразила, будто они встречаются. Надо же додуматься до такого!
— Принц? Какой еще принц?
— Ну ты даешь, Тони! Какой может быть принц? Единственный, который есть у нас — его высочество дон Фелипе, принц Астурийский, сын короля. Жаль, что я не принес тебе полной копии дневника. Она уже возомнила себя будущей королевой Испании.
Роман Гадес выглядел молодо и абсолютно не был похож на полицейского. Я удивился, когда, войдя в мой рабочий кабинет, он начал с интересом разглядывать заставленные книгами полки. Я поднялся из кресла, отложив в сторону свое чтение.