Прощаю себе. В 2 тт. Том 2
Шрифт:
Любовь все более превращается в работу, потому растет удельный вес заболеваний пищеварительного тракта.Пищеварительный тракт отражает качество мыслей, сопутствующих выполнению работы, о чем говорилось на стр. 214 книги «Без зла в себе».
Обязанность начать вызывает болезни желудка.
Обязанность закончить – болезни прямой кишки.
Обязанность заниматься мелочами, тогда как хотелось бы заниматься большими делами, – болезни тонкой кишки. Обязанность заниматься большими делами, тогда как хотелось бы заниматься мелочами, – болезни толстой кишки.
Чем обязанность больше, тем серьезнее болезнь. Иначе говоря, чем больше человек
От непосильной обязанности каждый пытается избавиться по-своему. В принципе существует две возможности:
1) сделать необходимую работу, т. е. быть добросовестным;2) не делать необходимой работы, т. е. быть недобросовестным.
Испуганный добросовестныйчеловек выполняет работу, однако не испытывает удовлетворения сам, да и другие им не удовлетворены. Поэтому он взваливает на себя все более тяжкий груз работы, пока не надрывается. Характер надрыва, т. е. характер болезни, зависит от особенностей самопринуждения. Неудовлетворенная самооценка, она же обвинение, которым человек себя обязывает,может вылиться в крайность, и человек желает себе зла.
Многие мне возражают: как это человек может желать себе зла? Может, и еще как. Кто не желает делать зла другим, т. е. боится это делать, тот ощущает себя виноватым, если другим становится плохо. Он готов, не задумываясь, броситься на помощь, чтобы сделать как можно больше добра, однако нет сил. Чувство вины истребило жизненную силу. Вернее, ее истребило самообвинение, т. е. злоба. От своей беспомощности этот человек желает умереть.Примитивный человек считает других своими врагами, с которыми необходимо бороться. Чем человек интеллигентнее, тем больше он обвиняет себя, покуда не приходит к выводу, что он – враг самому себе. Признаться в этом не очень приятно, ибо тут же следует самый беспощадный суд – самосуд.
Желание умереть – это высшая степень зла, которую человек может себе желать.Тело ведь знает, чему человек пришел выучиться в жизни и в каком объеме. Если же человеку угодно покинуть сей мир раньше срока – а права желать этого у него не отнимешь, – то его воля должна быть удовлетворена. Однако перед уходом тело предоставляет ему возможность усвоить в концентрированном виде всю ту мудрость, что предназначалась на более длительный срок. Чем масштабнее у человека желания, тем сильнее он спешит и тем тяжелее от этого болезнь, что сводит его на тот свет. Люди часто желают умереть для того, чтобы отомстить плохому человеку, доказывая своей смертью, что тот плохой.
Как видите, чрезмерное благо невольно оборачивается чрезмерным злом. Кто не желает покидать сей мир раньше срока, тот отлынивает от ответственностииным образом. Поэтому его называют безответственным.Своими желаниями сверхтребовательные родители рвут душу ребенка на части, а когда тело ребенка приходит ему на помощь в виде забывчивости, родители принимаются его обвинять, стыдить, взывать к его совести. На него навешивается, возможно, на всю жизнь ярлык безответственного.Взрослые
Когда ребенка стыдят за робость, он превращается в виновного.
Обвинение делает ребенка бессильным.Бессилие есть беспомощность.
Если от пристыжения можно еще сбежать, то от обвинения ноги делаются ватными. Уличенный в побегах и пристыженный за них человек делается безучастным и равнодушным. Равнодушный человек ленив. Когда все сбиваются с ног, его охватывает сонливость, и он таки засыпает в самый разгар запарки ко всеобщему недовольству. Не помогают ни уговоры, ни мольба, ни крики – его сердце не трогают чужие беды. Равнодушие его – результат подавления стрессов. Правда, он терзается от ничегонеделания,но это не назовешь чувством вины. Имя, приложимое к этому состоянию, зависит от степени усталости.
Смелый человек, предающийся праздности, тоже может показаться ленивым, поэтому, прежде чем навешивать на него ярлык, подумайте. Скажите себе: это мое мнение, и поскольку в другом человеке мы видим себя даже тогда, когда данного качества, что мы увидели, у человека нет, то я увидел то, что мне показалось леностью. Покуда Вы не измените своего отношения, Вы все равно не поймете, то ли это смелый человек, копящий душевную силу в момент физической пассивности, то ли ленивый, душевно обессилевший на данный момент.
Если Вы полагаете, что он ленивый, и желаете помочь, то постарайтесь прежде всего его понять, затем им заинтересоваться и лишь после этого привлекайте его к совместному делу. Ни в коем случае не пытайтесь его убедить в пользе дела. Он настрадался от извлечения выгоды. Если Вы желаете растормошить ленивого, то ни к чему его не принуждайте. Дайте ему свободу выбора. Его подсознание, т. е. душа, знает, в какое болото заводит сверхдобро совестность.
Кто страшится приступить к делу, того нужно научить освобождаться от страха начинать.Я обучаю делать это прощением, тогда как исстари этому учат примером. Наш предок вставал засветло, вознося хвалу Богу, и, прихватив с собой сына, отправлялся в поле. Сын ощущал себя счастливым от того, что ему доверили начать день и работу. Потребность начать вела к потребности завершить. Тяжкий по нынешним меркам труд и скудные результаты были для них хорошим началом и красивым завершением. В старину человек не ведал болезней желудка и прямой кишки, хотя по современным понятиям его пища никуда не годилась. Он жил в настоящем, улучшая это настоящее в пределах возможного ради будущего, и был доволен сделанным.
А еще раньше мужа вставала его жена и вместе с дочерью принималась хлопотать по дому. Мужчины придерживались своей половой роли, женщины – своей. Поэтому мужчины и не ощущали себя обязанными заниматься мелочами, заниматься женской работой, и тонкая кишка была у них здорова. Ответственность за мужские дела заставляла мужчин относиться к себе с уважением. Их толстая кишка была здоровая. Аналогично жили женщины. Они выполняли женские работы, а мужьям отводили в жизни роль мужчины.
Простой человек относился с уважением к своей доле в общем труде и должным образом ценил работу другого. Действовал принцип: хлеб хоть и общий, но на чужой кусок не зарься. Если это не соблюдалось, скажем, от незнания, то возникала ссора. А так как хлеб дается трудом, то и труд пусть будет общим, но личная доля в нем каждого – неприкосновенна.