Шрифт:
Предисловие от автора.
Огромную благодарность я выражаю своей семье за поддержку, помощь, напутственное слово и веру в меня. Поразительно насколько важно порой бывает всего лишь одно слово, что может возвысить до небес или уничтожить…
Ранее я думала, что начну писать книги ближе к старости, когда мои дети уже вырастут. А потом меня вдруг осенило, что я могу просто не дожить до того времени, когда всё-таки соберусь начать. Кто знает, что будет завтра? Зачем же откладывать всё на последний момент, который может никогда и не наступить? Ведь какое может быть дело до всей этой жизненной гонки и бесконечной череды столь важных дел, если в этой жизни вдруг не останется место для самой себя! Не останется места истинным
Порою не замечаешь всего вокруг и всё ищешь выдуманное когда-то кем-то твоё счастье. Как это глупо оказывается потом… А это лишь чужие мечты – пустые и совсем не про тебя. Снова кто-то навязал тебе шелуху, а ты и повелся на эти россказни. Навешали лапшу, а ты и съел её, ещё и денег заплатил сверху. А достигнув этой вершины, внезапно понимаешь, что прожил чужую жизнь для кого-то и уж точно не для себя…
Однажды и я проснулась от осознания чужой жизни… В теле сразу стало жутко некомфортно, выкручивало все суставы от присутствия «Чужого я». Потому что шла не по своему пути. Но кто знает, что есть наше, если мы зачастую сами этого не знаем? Конечно, есть, я думаю почти у каждого, просто нереальная мечта, но она настолько далека от нас и путь невероятно сложен, что мы заведомо решили – нам не победить, и поэтому ищем тысячу оправданий и миллионы неважных дел и минутных утех, всё лишь бы не идти своей дорогой. А причина всему лень, стадный инстинкт, боязнь выделиться из толпы… А мечта так и остаётся мечтой. Потом с грустью наблюдаем, как кто-то удачно реализовал нашу идею только потому, что начал уже хоть что-то делать. Просто взял смелость в свои руки и сказал однажды: «У меня все получится». Да, конечно, у него получилось не сразу, такова суть природы и правда жизни. Но от сложности пути победа становится лишь слаще…
А если представить, что осталось жить год? Всё также будешь прожигать свою жизнь впустую?
Что есть то самое важное, что ты обязательно должен сделать, без чего это будешь уже не ты? Задай себе этот вопрос, как задала себе его я. Не трать время зря, задумайся над тем, кто ты есть сейчас. И будь уже тем, кем хочешь стать.
Если мы не будем верить в себя, кто же тогда в нас поверит?
Проснись уже! Проснись! Завтра может быть слишком поздно!
История выдуманная, любые совпадения – случайны.
Пролог.
Казалось, взойдет солнце и тени исчезнут…
Последний майский день не обещал быть тёплым. На улице несколько дней уже стояла промозглая погода. В подземный переход на перекрестке улиц Восстания и Народной редко кто в последнее время заходит. Его давно прикрыли на ремонт, про который местные власти благополучно так и забыли. Старый потрепанный жизнью бродяга, сидевший у входа внутри, пожалуй, был единственным живым существом в этом тёмном переходе, желающим укрыться от непогоды за бетонными полуразрушенными стенами. Он лежал на прохудившемся клетчатом одеяле, постеленном кем-то когда-то на студёный пол для бродячей собаки, и сам уже отчасти походил на неё. Была уже очень глубокая ночь и даже почти утро. Старик не ждал в ближайшее время никаких гостей. В полудрёме он пытался прикрыть свои ноги этим грязным одеялом, чтоб согреть ноющие кости и, наконец, уснуть. Рваные на коленках старые серые штаны, и совсем порыжевшая со временем чёрная кожаная куртка – всё что осталось с ним, не могли его согреть. Проклятый сон всё никак не приходил. Было жутко сыро и холодно, но погода тут была совершенно ни при чём. Так холодно было уже последние три года, как он стал жить на улице, где, как ему казалось, остались лишь тени, проходящие мимо и брезгливо воротящие нос от всякой швали вроде него.
«Где же эта бутылка?» – пронеслось в его голове. Не открывая глаз, он нащупал стоящую рядом стеклянную тару и отпил
Но тут раздался громкий скрип входной двери. Старик с испугу резко открыл глаза и даже привстал, готовясь спугнуть бродячую собаку, непременно решив, что сюда зашла именно она.
«Вот треклятая! Всё никак не уйдёт!!» – чертыхался он про себя, вспоминая, как на днях грозился ей, во всю махая руками. Та всё никак не отставала, пока он не кинул в неё палку. Но к его удивлению, или даже возможно к счастью, сегодня это было не так. У входа стоял высокий молодой человек примерно двадцати пяти лет. Лицо у парня было каким-то даже добрым и располагающим к себе. Хотя его глаза, осветившись полной луной, показались ему пустыми и бесстрастными. Высокий брюнет худощавого телосложения с угловатыми крепкими плечами шёл прямо на него, одетый лишь в одну тонкую чёрную футболку и серые джинсы. В такую-то прохладную погоду! Чем вызвал у бродяги даже капельку сочувствия к нему. Никакой речи о куртке и зонтике, на нём даже не было этого новомодного мусорного пакета, что все вдруг разом стали одевать на себя в жуткий ливень. И что в тайне сам старик желал приобрести для себя – в нём бы было не так холодно спать.
«Неужели тоже бездомный? Совсем ещё мальчонка,» – вытаращился на него старик, осматривая его сверху до низу.
– Что-то не так? – голос незнакомца отразился эхом от пустых гранитных стен, прилетая на бедного, затюканного судьбой, бродягу, как бьющие рикошетом струи ледяной воды.
Он весь съежился от этого резонирующего звука, нарушающего мертвую тишину его обители. Испугавшись нахального парня, что, казалось, смотрел на него свысока, старик чуть отступил назад, но быстро упёрся в стену. Чтобы как-то уйти от этой неловкой ситуации, он решил попросить у незнакомца на бутылку портвейна. От этой мысли ему стало даже чуточку теплее.
– Эй, парень, не подкинешь деньжат? – с хрипом произнёс старик, будто уже давно ни с кем не разговаривал, и голос от этого совсем просел. Он прокашлялся, чтобы сказать громче, и стать настойчивее, – Деньжат не подкинешь?
Парень молча посмотрел на него, повертев головой из стороны в сторону, будто прикидывая или обдумывая свой следующий шаг, и подошёл ещё ближе. Настолько близко, насколько никто не подходит к подобного рода людям. Совершенно не боясь, что этот бродяга может его замарать или чем-то заразить. Отчего тот затушевался и виновато улыбнулся, как будто извиняясь за своё поведение.
– Давно ты тут? – спросил парнишка, сдвинув свои тонкие чёрные брови ко лбу, словно издеваясь или действительно сочувствуя ему.
– Давненько, – открыто начал разговор старик, – Здесь хоть и сыро, но хотя бы не заливает сверху, – засмеялся он, как казалось ему, остроумной шутке, а потом резко приуныл и даже присел на своё одеяльце, – Всё лучше, чем на улице.
– А почему не дома – в тепле и уюте? – искренне удивился парень и приподнял брови, стоя рядом и смотря на него уже сверху вниз.
– Нет его, дома то, – бродяга замолк на несколько секунд, а потом продолжил изливать душу незнакомцу, как будто разговаривал с давним другом, – На улице живу уже четвёртый год, как умерла жена, а потом я пил и нечем стало платить за квартиру. Пропил всё, даже свои документы, – и посмотрел в сторону.
Этот незнакомец был первым, кому старик рассказал о своей судьбе, и казалось, только теперь он понял, что сам был виноват во всём, что с ним случилось. Настолько это признание очистило его в этот момент, что даже стало легче у него на душе. А ведь достаточно было просто выговориться кому-то, всё равно кому. Он посмотрел на парня, пытаясь угадать, кто же он по роду своей деятельности и откуда вдруг оказался здесь – в этом богом забытом месте.