Простая смертная – 2
Шрифт:
– Твой благородный чёрный рыцарь поспешит тебе на помощь – это ты хочешь сказать? – новая усмешка отца была даже более едкая, чем предыдущая.
– Рыцарь он там или нет – это вопрос спорный. Но единственного сына своего брата вам в обиду никто не даст. Боже мой, отец! Да о чём мы спорим?! Разве выбор не очевиден? Разве решение не созрело? Даже мои драконы не стоят подобных рисков! К тому же, если со мной что-то случится – драконы выйдут из повиновения и первым, кого уничтожат, это обитателей дворца.
– Если успеют.
– Молния найдёт способ вырваться. И Пламени никто не отменял.
– Ты так рвёшься вернуться на земли своего мужа….
– Потому что теперь они принадлежат моему сыну.
– Но ты сама можешь стать заложницей. Разве ты не понимаешь этого?
– Разве все эти годы я не была ею?! Заложницей у собственного отца!
– Анжелика! – его возмущение прозвучало почти искренне. – Ты выдвигаешь мне немыслимые обвинения. Разве ты не принцесса? Разве с тобой не обращались согласно твоему положению? Разве, в конце-то концов, я давал повод упрекать меня и был тебе плохим родителем? Всю твою жизнь я заботился о тебе.
– Да. Особенно горячо я ощутила вашу заботу в тот момент, когда вы продали меня за мир, выдав за Эвила Санистора, обрекая на смерть в драконьей пасти.
–Замужество – удел женщины. Не я это придумал. Так устроен мир. И разве ты любила своего мужа? Разве была несчастна с ним?
– Я не желаю обсуждать прошлое, ваше величество. Оно уже мёртвое и в нём ничего не изменишь. Мне важно будущее. И в этом будущем я вижу себя не принцессой, а королевой. Я хочу и должна вернуться туда, где моего сына ждут как будущего властителя. И я больше не стану просить об этом. Получив очередной ваш отказ, я стану действовать.
Зигизмунд снова вернулся к своим тяжёлым вздохам.
– Ты не понимаешь, Анжелика, очень многого. Я удерживаю тебя в первую очередь потому, что пекусь о тебе и моём внуке.
– Не надо, – отрезала я. – Дальше мы будем печься о себе сами.
– Женщине нужен сильный покровитель.
– Никто и никогда в здравом уме ещё не называл Атайрона Хасипти слабым.
Какое-то время мы продолжали вести наш спор, но я уже на середине нашего разговора поняла, что отец сдастся. Плюсов от моего пребывания при дворе становилось значительно меньше минусов. Огласка о преступлении Олиеры против особы королевской крови была чревата приглашением палача к царским покоям. Казнить королеву – скандал, не говоря уже о том, что убивать мать своих детей неприятно. Проще казнить принцессу, но… даже если сбросить со счетов Атайрона и драконов, я была дочерью Зигизмунда. И не то, чтобы нелюбимой дочерью. Может, король Оруэла и не был лучшим отцом в королевстве, но и худшим его считать было бы несправедливо.
Для моей безопасности и всеобщего спокойствия в королевстве было проще отослать меня в Цитадель. Именно на этом решении и пришлось остановиться королю Оруэла, хоть в дальнейшем он и опасался когда-нибудь увидеть в родном внуке узурпатора и завоевателя.
Откровенно говоря, я не могла с уверенностью полностью исключить подобного развития события. Даже сейчас, в свои неполные пять мой сын частенько не признавал никаких авторитетов и отказывался слушаться кого бы то ни было. Авторитетом для него я не была, как не прискорбно это признавать. Чем сильнее взрослеют дети, тем сложнее с ними родителям, словно наши силы вместе с молодостью переходят к тем, кто последует нам на смену.
Беззащитнее всего человек перед тем, кого он любит. Любовь – это зависимость, которая всеми признаётся полезной, но на самом деле – так ли это?
Один выдуманный персонаж сказал однажды: «Чего не сделаешь ради любви?». Правда в том, что, будучи по сути неплохим человеком, все самые скверные свои поступки он совершал под влиянием этого светлого чувства. Да и в жизни бывает так: мы идём на преступления ради тех, кого любим. Мы прощаем то, чего прощать нельзя тем, кого любим. Мы часто бываем несчастны из-за тех, кого любим: любовников, друзей, родителей или детей. Даже любовь к самому себе куда больше отнимает у нас, чем даёт.
В случае с собственными детьми родители не имеют права выбора. С тех пор, как производишь ребёнка на свет ты не знаешь, что такое покой и мир в душе. Любишь недостаточно – тебя терзает чувства вины, любишь чрезмерно – тебя терзает чувство вины. Если я закрывала глаза на выходки Ангэя, позже корила себя за то, что потворствую развитию его дурных наклонностей; если наказывала его, не могла заснуть из-за того, что чувствовала себя виноватой в страданиях и переживаниях сына.
Узнав о том, что ему придётся покинуть дворец деда, где он провёл всю свою недолгую жизнь, Ангэй в восторг не пришёл. Он принялся ругаться и сквернословить, устроил просто безобразную сцену. Служанки не могли его успокоить, да и мне он не спешил поддаваться. При этом драгоценный сынок не постеснялся применить магию. Впрочем, когда он сильно злился или пугался вещи, порой, воспламенялись сами. Ангэй утверждал, что процесс не контролирует. Я предпочитала верить, хотя всё чаще и чаще терзалась смутными сомнениями…
Иногда его капризы или истерики выматывали до такой степени, что я была готова сорваться и таки влупить по будущей царской заднице. По приказу отца к Ангэю был приставлен мальчик для битья. Королевские отпрыски не должны были быть побиваемы, согласно педагогической легенде их с детства чуткая совесть должна болезненно откликаться на болезненные тычки, отданные другому.
Только Ангэю совести не досталось. Ему было всё равно на пощечины и ремень, видимо, моя склонность к эмпатии сыну не передалась. Насколько я помню, Эвил обладал достаточно тонкой душевной организации, но и тут генетика отдохнула. Ангэй оставался доволен и весел после того, как бедокурил и наказание, отданное за него другому, настроение ему не портило. В отличии от меня. Мальчика для битья был упразднён по моему «настоятельному настоянию».
В моей прошлой жизни мне удавалось держать под контролем целый класс. Ну, большую часть времени, по крайней мере. Сын вил из меня верёвки. А из других вытягивал жилы.
Кое-как удалось сбить накал страстей и успокоить Ангэя обещаниями полёта на драконе. В первый момент он обрадовался, но, как Старуха, возжелавшая сначала стать столбовой дворянкой, потом царицей, потом – владычицей морской, попытался вытребовать себе разрешение на то, чтобы самому лететь на Пингвине. Естественно, разрешения не получил. И истерика вышла на новый круг.
Что сказать? Тяжёлая ночь сменилась днём, который легче не стал. Но какая разница? Ведь своей цели я добилась. Мы вскоре вернёмся в Тёмную Цитадель.
Глава 6
Отец старался тянуть время, как мог. Несколько недель ушло на приготовление кораблей, что должны были доставить к Тёмной Цитадели моё сопровождение, сундуки с одеждой, личные вещи, придворных дам и их личные вещи, провиант, лошадей и прочее, и прочее. Всё это было, безусловно, важно. И крайне волнительно.