Прости и спаси
Шрифт:
— Итак, Виталий, — сажусь напротив нее, пытаясь включить мента и представить, что это просто дело.
— Да, он появился в моей жизни в день первого письма. Я встретила его в метро, а такие люди не ездят на метро, потом он пришел в наш ресторан и требовал администратора, чтобы пожаловаться на отвратительный кофе, — да, что-то не сходится, такие, как Аронов, не будут пить кофе во второсортном ресторанчике и уж тем более устраивать сцены из-за кофе.
— Но это еще не делает его маньяком, — произношу я, и Ника впервые поднимает на меня глаза.
— Нет, не делает, я тоже не придавала
— Спокойно. Какой у него домашний адрес, личный телефон? — спрашиваю я, а она мотает головой.
— Я не знаю его адреса, номер сейчас скину, но я не знаю, насколько он личный, — она быстро что-то листает в своем телефоне и скидывает номер, который и так у меня есть. — Я вообще плохо его знаю.
— Ника, давай откровенно, ты не на допросе, и я уже не твой муж, не надо ничего скрывать, — начинаю злиться, не понимая, почему она до сих пор изображает невинность.
— Я ничего не скрываю. Мы встречались несколько раз, личных тем особо не касались, ужинали в ресторане, потом тот прием, посетили выставку, и вот недавно встретились на улице, выпили кофе, он куда-то меня приглашал, я сказала, что подумаю. Это все! — похоже она тоже злится, начиная кричать.
— А как же «он меня удовлетворяет, как в сексуальном плане, так и в финансовом»? — усмехаясь спрашиваю я, передавая слова Татьяны.
— Ты такой доверчивый и совсем не разбираешься в людях. Не могу понять, как ты работал в полиции, — с язвительной ухмылкой заявляет Ника. — Ничего у нас не было. Кроме нескольких дружеских встреч! — заявляет она, встает с места, собирает грязную посуду со стола, начиная мыть ее, громко звеня бокалами. Раньше, когда Ника злилась и обижалась, она тоже начинала убираться. Это что-то из серии «Посмотри, какая я хозяйка, а ты, мудак, этого не ценишь и обижаешь меня»
— орошо. Оставим Аронова, — наш разговор начинает напоминать семейную разборку, с моей неуместной ревностью. Я ведь всегда ее безумно ревновал. ревность — это, по сути, страх потерять любимого. Вот мои страхи и выползли наружу. — Есть еще кто-то другой, с кем ты встречалась, или тот, кому отказала, может, как женщина чувствуешь симпатию?
— Нет! — категорично отвечает она, домывая посуду.
— Ника. Мне нужно знать все, чтобы помочь тебе!
— Я сказала — нет! У мея. Никого. Не было! — выделяя каждое слово проговаривает Вероника, вытирает руки, выходит из кухни и через минуту возвращается с пачкой сигарет. Приоткрывает окно, прикуривает, выдыхая дым в окно. Хочется отобрать у нее сигарету и запретить курить. Она не твоя, Марк! — думаю я, пытаясь договориться с совестью.
— Когда ты впоследний раз видела Аркадия и как вы с ним расстались? — сквозь зубы спрашиваю я. Черт, это будет сложно! Не могу выключить бывшего мужа и включить мента. Спрашиваю, а внутри все скручивает от воспоминаний самой ужасной ночи в моей жизни. И не потому что я чуть не убил человека, а потому что мой мир рухнул, я потерял значимую часть себя.
— Два года назад я его видела в последний раз, и мы никогда не встречались! О наших отношениях я все тебе рассказывала! — Ника повышает тон, кажется, ещё немного и хлынут слезы. Только я задаю резонные вопросы и уже нет смысла лить передо мной слезы. Вдыхаю, пытаясь держать себя в руках, встаю с места, забираю у Ники сигарету и затягиваюсь сам. — Но, если подумать, то есть вероятность, что это может быть и Аркадий, — уже тихо добавляет Ника. Ну вот, хоть какая-то правда.
— Подробнее, почему ты так считаешь?
— Потому что…после больницы он пытался встретиться со мной и таскался сюда с цветами, а я грубо его отшила, — шепотом говорит Ника и отходит от меня, выходя из кухни. мне кажется, что у меня сейчас разорвется голова от потока информации. Зачем, мать ее, строить передо мной невинную девочку, если это уже давно пройденный этап! Чего она хочет этим добиться?! И все так похоже на правду, или я просто хочу в это верить. Никого у нее не было и с Виталием тоже ничего не было, и с Аркадием… что это тогда, бл*дь, было?! — я же все видел и все подтвердили. Почему надо лгать до последнего, даже когда это уже не нужно? Не хочу об этом больше думать! Иначе взорвусь. Будем работать с чем есть!
Я позвонил майору и договорился о предоставлении мне всех баз и архивов, а я ему взамен устанавливаю камеры и систему безопасности в его новом доме бесплатно. Мне нужен мой ноутбук, чтобы настроить базы. Прохожу в гостиную и нахожу Нику на диване, кутающуюся в плед. Она щелкает пультом телевизора с безразличием наблюдая за экраном.
— Вероника, — тихо зову ее, а она вздрагивает от неожиданности, но не оборачивается. — Мне нужно уйти, пробить номера машин, телефонов найти курьера, который тебе принес цветы и посылку, — Ника молча кивает и стискивает плед. — Никому не открывай, сделай вид, что тебя нет дома, на звонки не отвечай.
— Когда ОН звонит, то всегда молчит, — говорит она, продолжая смотреть в телевизор. — Он писал, что ему нравится слушать мое дыхание. Общается только через сообщения. если он прикажет что-то сделать, я не знаю, что ему отвечать, я боюсь. Он обещал наказание за неповиновение, а я не надела эту чертову тряпку! Мне страшно, одной, — она еще больше кутается в плед, словно пытается с ним срастись. Ей и правда очень страшно, таое состояние нельзя сыграть. Прохожу, сажусь рядом с Никой и облокачиваюсь на колени.
— Может, мне к родителям уехать? — спрашивает она.
— Нет, ты должна быть здесь, нужно выйти с ним на контакт, — отвечаю я. — Хорошо, собирайся, поехали со мной, только быстро! — говорю я. На самом деле мне самому страшно оставлять ее одну. Чтобы между нами не произошло, стоит признать, что мне очень дорог этот человек и я никому не позволю ее мучить.
Глава 18
Вероника
Находиться с ним рядом в одной машине, невольно сталкиваться взглядами, вдыхать его запах — очень мучительно, невыносимо, но это лучше, чем сидеть одной в четырех стенах и вздрагивать от каждого шороха. Как бы тяжело мне не было рядом с Марком, я чувствую себя защищенной.