Прости, я тебя не ждал
Шрифт:
Сердцу? Да, оказывается и сердце у меня есть и болит оно только при мысли о той, что вошла в мою жизнь без спроса и все в ней перевернула с ног на голову. И что я? Да ничего! Не убежать, не скрыться, не забыть — только рядом с ней, верным псом, спасая хотя бы то, что еще у нее осталось. Возместить украденное своей заботой, лаской и любовью.
Да, черт возьми. Пора перестать обманывать самого себя. Это уже не просто баловство и спортивный интерес. Нет! Я болен, безнадежно ей заражен, тяжело и неизлечимо. Своей Раваной.
И
Я — Демон смерти впервые в жизни что-то ценил больше, чем собственные интересы, потому что сейчас для меня был только один единственный приоритет: чтобы моя Равана не чувствовала себя ущербной, лишившись, по моей милости, своего дракона. Не знаю как, но я это сделаю!
И когда я увидел ее на полигоне во время отработки стратегии, то не знаю, как вообще смог удержать от нее свои руки. Это было адски тяжело. Но не смотреть не получалось и я старался вложить в свой взгляд все то, что чувствовал к ней и о чем мечтал. И когда она подняла на меня свои невозможно прекрасные сапфировые озера глаз, то я понял, что у меня еще есть, мизерная и призрачная, но есть, возможность протиснуться в ее мир и стать ее, хотя бы, небольшой, но частью.
Я пожирал ее глазами, запоминая и впитывая в себя каждую ее черту, каждый жест, каждый взгляд, упивался ее присутствием, наслаждался тем, что она хоть и не в моих руках, но рядом. И я решил рискнуть, была не была.
Во время всего ужина сверлил ее глазами, но Равана была погружена в какие-то свои мысли, не замечая моего назойливого внимания. Поэтому, когда все члены Правления Ра разошлись, кроме меня и моей зазнобы, я выдвинулся в сторону нашего отсека и принялся ждать. Я не знал, что я ей скажу, как себя поведу, я ужасно нервничал, но решил отпустить ситуацию и действовать так, как подсказывает сердце.
И когда я увидел ее, уныло бредущую по коридору, то на меня разом обрушился водопад всевозможных чувств, сомнений, противоречий и желаний. Но пасовать я больше не хотел, поэтому, приблизился к ней и сделал то, о чем так давно мечтал: я прикоснулся к ней и обнял.
Эти мгновения я буду помнить всю оставшуюся жизнь, ее отклик, ее надрывное взволнованное дыхание, ее согласие быть со мной. И это было круче всего, что когда-либо со мной происходило. Отныне, в целом мире больше не было никого и ничего важнее нас.
А еще, я первый раз в своей долбанной никчемной жизни занимался любовью. Секс и трах — это где-то в другой реальности. Любовь — это для нас с ней и только так. Я волновался, как сопливый мальчишка, переживал, что не смогу доставить ей удовольствие или еще что-то сделаю не так, но Равана плавилась в моих руках и я вместе с ней, сходил с ума от вида обнаженного тела, и звуков ее нежного голоса, выкрикивающего
А потом я сделал то, что думал никогда и не за какие коврижки не сделаю: я предложил Раване стать моей женщиной, тянуть я не хотел, ведь после этой всей пурги на Асахо планировал в кратчайшие сроки окольцевать мою девочку. Да-да, и так сколько времени потеряли, больше пяти лет мы могли бы уже быть вместе, наслаждаться раем…
Не ждала, обалдела от моих слов, а потом и вовсе расплакалась. Глупая, ну куда уже мне от тебя деться? Прикипел намертво и, если и отрывать, так уж теперь только с мясом. Мне мало одной ночи, я хочу получить их все, рядом, вместе, навсегда!
Но у Судьбы на этот счет было свое собственное мнение. Она не прощает ошибки просто так, ей недостаточно одного лишь жалкого «прости» — это слишком ничтожное слово для того, чтобы исправить то, что я когда-то хладнокровно сотворил.
Жестокая сука — показала, как хорошо может быть рядом с истинной парой, как бывает, когда ты любишь и любим, подразнилась и забрала все назад. И не просто так, а с особой жестокостью. Ну а, собственно, чего я хотел?
Глава 18
Я не мог заставить себя расстаться с ней, я был окрылен, и я был безгранично счастлив. Единственное, что мне сейчас реально хотелось, так это остаться в ее объятьях как можно дольше, окопаться в этой чертовой каюте на Тетре и не вылазить из кровати, как минимум месяц. А может и все два.
Я боялся нового дня, как огня, я во всем видел угрозу для себя и нашего счастья, такого долгожданного и такого всеобъемлющего. Мой секрет не должен узнать никто и никогда, если потребуется я заткну глотку и Молоху ржавыми гвоздями, лишь бы не потерять Равану.
Думал ли я признаться ей когда-нибудь? Нет, не думал. Никогда я не смогу ей такое рассказать, такое не прощают, мой поступок ничем нельзя объяснить или оправдать. И я знал, что получу в ответ на свою честность: полное и безграничное во мне разочарование.
Знал бы я, чем закончится это день, то схватил бы ее в охапку и убежал на край Галактики, спрятался бы в самой глубокой норе и не высовывался, пока буря не уляжется. Но нет, я, как наивный агнец, отправился на Асахо, даже не подозревая, что там нас ждет начало конца.
Мы высадились в городе мертвых, где нас тут же атаковало полчище живых мертвецов. Жуть! Я такого никогда не видел, чтобы можно было повелевать таким количеством нежити. Говаривали, что еще до дней Великой Агонии некроманты могли творить и более крутые манипуляции с трупами, но одно дело знать, а другое видеть своими глазами. Страшно было всем и до усрачки, ведь этих ходячих не брало ничего, ни один вид боевой магии, они рассыпались и тут же воскрешались вновь, поднимались из могил и будто бы вовсе материализовывались из воздуха.