Прости, я тебя не ждал
Шрифт:
И будто бы не было никогда, между нами, огня, той страсти, что сжигала нас дотла, того единения, что мы достигли в объятиях друг друга. Для меня та ночь стала откровением во всех смыслах. А для нее? Что если для нее это был всего лишь эпизод, необходимая разрядка перед боем? Что если, ее тот отклик и страсть, являются лишь плодом моего больного и повернутого на ней воображения? Святой Космос, тогда это дно!
И я понимаю — она все знает. Всю неприглядную, уродливую правду обо мне и моем поступке. И она вынесла мне приговор без суда и следствия, ибо как можно оправдать
Я медленно, чтобы не спугнуть ее, встаю с койки и двигаюсь к ней, останавливаясь всего в шаге от любимой девушки. Вот оно — то место, где я всегда должен был быть, рядом с ней. Ее опора и поддержка, а не сволочь, что испортила ей жизнь.
Всего шаг и нано-преграда, между нами, а на самом деле огромная, непроходимая пропасть, длинною в целых пять с половиной лет. И я сам, своими собственными руками вырыл эту яму.
— Ты украл моего дракона. Зачем? — ее голос абсолютно механический, как у робота. Лицо лишь маска, за которой не разглядеть ни одной эмоции — не человек, а каменное изваяние.
Выдыхаю с отчаянием. Ну зачем ты спрашиваешь меня об этом, девочка? Я уже и сам не знаю зачем и для чего!
— Равана, послушай…
— Ответ, — перебивает она меня, — мне нужен ответ на мой вопрос.
Я лишь смотрю на нее умоляюще и беспомощно…я не понимаю, как можно ответить так, чтобы не потерять ее навсегда.
— Зачем? — подгоняет она меня.
— Я растерялся, был на эмоциях…
— Зачем?
В панике тру ладонью лицо, вздыхаю, набираю полную грудь воздуха и…не могу! Я не могу сказать своей любимой женщине, что когда-то ее не любил, не ценил и не хотел. Потому, что это бред какой-то, нельзя такое произносить, это преступление, еще одно в, итак, уже раздутую, копилку моих косяков.
— Я не знаю! Я был слеп, глуп и туп, Равана, я…
— Зачем, Ас? Хоть раз ответь мне правду, к чему сейчас вся эта демагогия? Я это, я то…просто ответь мне зачем ты это сделал? Я хочу знать, я хочу услышать это от тебя лично, я имею на это право, — ее ледяное спокойствие выкручивает мне руки и развязывает язык, я не могу ей отказать, как бы не было мне стыдно и больно. Но она права, она имеет право требовать с меня все. Все, что пожелает.
— Затем, что я не хотел тогда быть с тобой, — вот, я это сказал, смог, выдавил из себя. Но какой ценой?
— Не хотел, — повторяет за мной, будто смакуя каждый звук на языке, — а спустя пять с половиной лет вдруг резко захотел, да? — разочарованно хмыкает и поджимает губы. Да именно так все это и выглядит: убого и уныло.
— Не резко, — вцепляюсь я кулаками в волосы и задыхаюсь от отчаяния. Все, пиздец! Что бы я сейчас ей не сказал, все повернется против меня. Абсолютно!
Святой Космос, это какой-то сюр!
— Что ж, спасибо за честность, — и развернулась, чтобы уйти.
— Нет! Постой! — я было кинулся к ней, но понял, что не смогу преодолеть преграду нано-ограждения, ибо она расплавит мое тело в кисель за считанные секунды.
— Хочешь еще что-то сказать мне? — взгляд усталый и потухший. Ей больше не интересен, ни я, ни мои откровения, она все, что нужно, уже услышала.
— Равана, прошу,
— Шанс? Дать тебе шанс? — она не смотрит больше на меня, только остановилась и замерла в пол оборота от меня, — Такой же шанс, Ассатан, какой и ты дал мне в ту самую ночь? Такой шанс тебе нужен? М-м-м?
— Равана, — с тоской, переходящую в агонию, выдыхаю я.
— Верни мне моего дракона, это все, что мне от тебя нужно. Никаких шансов ты не заслужил. На этом прощай.
— Равана! — взревел я.
Но она ушла, не обернувшись, не сказав больше ни слова, не ставя никаких запятых, а только жирную и твердую точку.
Глава 28
Порою так просто… убить человека,
Ни выстрелом в спину, ни острым ножом…
Цинично расправиться, сделать калекой,
На сердце оставив смертельный ожог.
И вот, ты стоишь, а внутри всю колотит,
Словно город болеет и ты вместе с ним.
Твой убийца, должно быть, сейчас на свободе,
Смеётся с друзьями…Он кем-то любим.
Оттолкнуться бы в небо, выпрямив плечи,
Драконом сапфировым в светлую даль.
Просто верить, что время, однажды излечит,
Поставит заплаты, прогонит печаль.
Я хочу побежать вместе с утренним снегом,
Бежать, чтоб звенела внутри пустота.
С ветрами так долго носиться по свету,
Будто я беспризорница и сирота…
Так долго бродить по бескрайнему югу,
По тропам скользить, выбиваясь из сил.
И спрашивать…спрашивать…спрашивать вьюгу-
А сколько ещё ты таких же убил?
Ellefantine.
Сейчас, оглядываясь назад, уже не так страшно. Именно страшно — и это единственное слово, хоть сколько-нибудь, способное описать мое состояние в первые дни моего пребывания здесь.