Простись со всеми, детка!
Шрифт:
Сыщица повесила на плечики скромную черную курточку. Переобулась в тапки и достала из сумки конверт.
– Вот, Ирина. Возьми. Это на расходы и памятник.
Ира взяла конверт и молча засунула его в карман фартука на животе. По длинной тесной кишке коридора отправилась на кухню. А Евдокия следом потащилась.
«Эх, паршиво-то все как! Ирка за ночь постарела лет на десять. Глаза ввалились, рот поджался, даже помадой по губам не мазнула… Беда, беда…»
Ирина колдовала над заправкой для борща, сидящая на табурете гостья смотрела в ее спину и не знала,
– Ир. Скажи. А почему Вероника решила в сыщицы наняться? У нее педагогическое образование и вроде…
– Почему?! – неожиданно и резко развернулась Ирина. Швырнула в мойку деревянную лопаточку. – Да все твоя Синицына-дурища!!
– Линка? – удивленно уточнила Дуся. – А она-то здесь при чем?
Нависая над сидящей гостьей, Ирина повела рассказ.
Примерно две недели назад встретила Мотя на улице одноклассницу Синицыну – лучшую подругу Дуси. Синицына счастливая, беременная, вся в соболях. (Мама уговорила Линку рожать в московской клинике у знакомого акушера. Муж Сергей остался дома в Н-ске, но мотался в Первопрестольную как подорванный.) Вероника расспросила Ангелину о житье-бытье, завистливо вздохнула: «И где ж таких мужей берут?»
Синицына, скорее в шутку, интригующе подмигнула:
– А ты у Землероевой спроси. Сережу мне Дуся подогнала.
(Ответ, положа руку на сердце, правдивый.)
И Мотя призадумалась. А дальше сделала весьма логичный вывод.
Чем чаще всего занимаются частные детективы?
Слежкой. За шаловливыми супругами. То есть клиент-мужик идет небедный и уже морально готовый к разводу. Душевно потрепанный, тепленький, печальный.
Мотя нарисовала себе картину: в агентство день-деньской валом валят опечаленные бизнесмены, а тут… она. Вся из себя порядочная, добрая и верная. Готовая послушать и помочь.
Логично, черт возьми. И Вероничка размечталась о соболях, перстнях и круглом беременном животике.
«Ну надо же, как бывает, – слушая Ирину, поражалась Землероева. – Я все за чистую монету приняла, решила, будто Матвеева подалась в сыщицы на волне правдоискательства… А она…»
– А она просто замуж хотела, Дуська! – всхлипывая говорила старшая сестра покойной. – Замуж!! Детей нарожать…
Ирина схватила кухонное полотенце, высморкалась в него и разозленно зашвырнула тряпку в мойку к испачканной свекольным соком лопаточке. Продолжила почти спокойно:
– Она и в «Герде»-то этой чуть ли не каждый вечер заседала, чтоб, значит, приехал туда за ней прынц на белом мерине. С друзьями там встречалась.
Продолжая говорить, Ирина повернулась к плите, переложила в кастрюлю с бульоном заправку и накрыла ее крышкой.
– Выпьем, а, Дусь? Помянем нашу девочку? – развернулась к гостье.
Евдокия невольно поглядела на настенные часы, показывавшие половину двенадцатого. Подумала: «Не рановато ли?.. Тем более я за рулем».
Но отказаться не посмела, поскольку Ира продолжала:
– Я как раз борщ доварю, рюмашку грохну и, может быть, усну на часик? Вторые сутки на ногах, глаз не сомкнула,
Ирина достала из навесного шкафчика початую бутыль с отличным коньяком. Мотя, помнится, шутила: «Иркин муж – училка. Нашему Игорьку уже давно пора магазин открывать, первосортной выпивкой и дорогущими конфетами приторговывать. – Недоумевала: – И почему у благодарных родителей такое скудоумное воображение: раз учитель – мужчина, значит ему на все праздники вина да коньяки дарить ну просто обязательно необходимо!»
Учительская жена достала из того же шкафчика еще и коробку эксклюзивных шоколадных конфет, села за стол напротив Дуси, накапала коньяку в простецкие (кухонные) рюмашки.
– Ну. Земля пухом моей Вероничке.
– Царствие Небесное, – поддержала Евдокия.
Выпили не чокаясь, поморщились, скорее от послевкусия трагедии.
– Ир. Ты друзей Вероники, что с ней вчера были, хорошо знаешь?
– Угу, – кусая конфету, кивнула женщина.
– Можешь мне рассказать, как вчера все было?
– Могу, конечно. Слушай.
О том, что и как происходило вечером в клубе «Герда», Евдокия уже знала от Павлова, но услышать историю из уст родной сестры покойной – не лишнее. Ира лучше следователя знает всех ребят и девушек, с ее подачи и ракурса может выплыть нечто новое, полезное для дела.
Но Ира ничего особенного к рассказу Павлова добавить не смогла.
Дружная компания из восьми ребят – пяти девушек и трех парней – обычно старалась занять любимый столик в полукружии диванчика-подковы. Столик этот стоял почти посередине зала, за спинкой дивана туда-сюда ходили посетители. За вспышками светомузыки разглядеть их передвижения довольно сложно. Вероника в какой-то момент оставила друзей на танцполе, вернулась за столик, собираясь пригубить коктейля и немного отдышаться…
В тот вечер в клубе проводился конкурс «Лучшая подружка Санта-Клауса». Декабрь вообще своеобразный месяц, чуть ли не с первых чисел он проходит в последовательном предвкушении магазинных распродаж, каникул, католического Рождества и далее-далее, по нарастающей, до середины января.
Веронику, скорее всего, ткнули шилом в наиболее кульминационный момент вечера: на возвышении, под крики толпы, собрались финалистки в коротких алых полушубках на полуголых телах. Сверкали дорогим бельем. Толпа ревела, подхлестывала подвыпивших Снегурочек одобрением… Освещение сосредоточилось на подиуме, остальной зал почти погрузился в темноту, все внимание клиентов и работников «Герды» сосредоточилось на лихих Снегурках.
Когда друзья вернулись за столик, то не сразу поняли, что Вероника мертва. Протискиваясь мимо вроде бы задремавшей Моти, одна из девушек задела ее колени, Вероника завалилась на сиденье…
Визг перепуганной подружки Моти не заглушила даже «кислота».
– В общем, что сказать? – закончила повествование Ирина. – Убили – не заметили.
– Понятно, – поерзав по табурету, кивнула Землероева. – Ир. А смерть Кирюхи Вероничка всерьез расследовала? Или так… для галочки, чтоб к нам в агентство устроиться?