Простительные грехи
Шрифт:
Я знала, что он сделал это намеренно, чтобы я не могла отступить.
Когда подошла моя очередь, я взялась за струны гитары и одновременно начала петь. Мой голос был слишком мягким, слишком нерешительным.
Я знала это, толпа знала это, но они дали мне время, чтобы разобраться. Это подходило песне, но никак не могло привлечь внимание такой большой аудитории.
Лино ухмылялся мне с первого ряда, предлагая молчаливую поддержку, которая подбодрила меня, несмотря на мои нервы. Он знал, что мне нужно, знал, что я никогда не выйду на сцену, если буду предоставлена
Поэтому он сделал все возможное, чтобы принять решение за меня, помочь мне справиться с нервами и поддержать меня после этого.
Все для тебя, Голубка.
Он не произносил слов, в этом не было необходимости. Все было написано в его глазах, когда он смотрел на меня. Из всех удивительных, продуманных подарков, которые он мне дарил.
Он вернул мне мой голос.
Это было моим любимым.
Я нашла свой голос, спев ему о женщине, которой нужен был ее мужчина. Я нашла в себе силы и знала, что он мне всегда будет нужен. Толпа таяла, пока не осталось никого, кроме нас двоих.
Я сдержала слезы, когда песня закончилась. Я встала, подошла к микрофону и почувствовала, что медленное и мягкое исполнение не подходит. Мне нужно было петь и по-настоящему вернуть свою жизнь.
Вторая песня зазвучала сильной с самого начала, гитарные рифы подчеркнули то, как должен звучать мой голос, и я начала песню, которая нашла отклик в моей душе в тот момент.
Женщина, которая выжила.
Женщина, которая сопротивлялась.
И женщина, которая надрала задницы тем мудакам, которые говорили ей «нет».
Обычно я не пела баллады или песни, которые требовали демонстрации моего голоса, потому что, даже когда я регулярно выступала, я не была достаточно уверена в своем голосе, чтобы по-настоящему проявить его.
Но к черту это дерьмо.
Я отдала этому все, что у меня было, вложила свое сердце и душу в слова, музыку и гитару.
И когда песня закончилась, я спрыгнула со сцены прямо в объятия Лино под аплодисменты толпы. Мне было все равно, потому что, хотя они и были необходимой частью, я пела не для них.
Я пела для себя.
Я пела для всех разбитых и израненных.
— Отвези меня домой, — прошептала я, и Лино кивнул Рексу, который собрал мою гитару и медиатор и передал мне. Обхватив руками шею Лино, а ногами его талию, я позволила ему донести меня до машины. Меня не волновало, что они думали, когда насвистывали.
Все, что имело значение, было в моих руках.
???
Джаспер простил меня за отсутствие на прошлой неделе, даже не удосужившись спросить, что было настолько важным, что мне пришлось уйти без предупреждения.
Еще одно доказательство того, что с его любопытной задницей что-то не так.
Джаспер, которого я знала и любила, использовал бы любой предлог, чтобы влезть в мои дела, а я дала ему чертовски хороший повод. Я пыталась быть с ним терпеливой, но после того, как я вернула себе уверенность в Bird Lounge, я ни за что не позволю ему так легко сорваться с крючка. Когда мы просматривали мои заметки за предыдущий месяц,
Он был потерян.
— Ладно, что случилось? — спросила я, бросив папку на его стол и усевшись в кресло напротив него.
— Что ты имеешь в виду? — Спросил он.
— Я исчезла с работы в никуда, и никто не мог меня найти. Ты накричал на меня за невнимательность и после этого не задал ни одного вопроса. Джаспер, которого я знаю, напал бы на меня, чтобы получить ответы, черт возьми. Ты не уделаешь внимания работе. Ты отвлекаешься так, как я никогда… — я оборвала себя, думая о том, как сильно Лино изменился после того, как мы сошлись.
Он жаловался на то, что не может сосредоточиться, но ещё больше на то, что не хочет этого делать.
— Ничего особенного, — солгал он.
— Как ее зовут? — сказала я, сползая на край стула и глядя на него так пристально, будто мне хотелось заглянуть ему в душу. Впервые я была такой любопытной. Мне это чертовски нравилось.
— Ты ее не знаешь. Поверь мне.
— Хм, — промычала я. — Хорошо, тогда давай по порядку. Ты влюблен? Ты поэтому так рассеян?
Он постукивал ручкой по столу, стараясь не смотреть мне в глаза. Я ждала, хотя и хотела вцепиться ему в глотку.
— Я не знаю. Она мне очень нравится, но я не был с ней до конца честен. Я утаил довольно большой секрет. — Он поморщился, и я постаралась успокоить дыхание. После тайны азартных игр, которую Коннор скрывал, секреты глубоко ранили меня. Я не хотела думать, что мой друг и босс способен так обмануть женщину.
Я возилась со своей папкой, расправляя в ней страницы.
— Что за секрет?
— Мое имя. Она понятия не имеет, кто я на самом деле.
Моя челюсть упала на пол.
— Хм, хорошо. Значит, она не знает, что ты богаче Бога и самый завидный холостяк Чикаго, это ты хочешь сказать?
Он встал со своего места, проводя руками по волосам.
Черт, это было плохо.
Он испортил идеальную причёску.
— Да, это. Или ты знаешь, как я выгляжу. — Признание выглядело болезненным, и я могла представить, почему. Я знала, что он чувствует себя растерянным из-за круга знакомств, из-за попыток найти женщину, которой не нужны его деньги, статус или просто хороший секс.
Но какого хрена?
— Так что она знает о тебе? И как это вообще возможно? — Я спросила.
— Все остальное! Только не мое имя или лицо. Я познакомился с ней в приложении для знакомств, но я загрузил фото какого-то случайного парня.
Еще один вздох.
— Ты должен сказать ей! Если ты не скажешь ей, и она каким-то образом соберёт все воедино, она уйдёт, Джаспер. Если тебе нужна эта женщина навсегда, ты должен найти способ рассказать ей и все исправить.
— Я что-нибудь придумаю. Может быть, а может быть, я просто продолжу прятать голову в песок, как гребаный трус, которым я и являюсь, — вздохнул он, на его лице отразились переживания, которые он так редко показывал. Он откинулся на спинку черного кожаного кресла, уронив голову на руки. — Озвучь мне цифры. На этот раз я слушаю.