Проститут
Шрифт:
– Вот! – обрадовался Байдуков. – Я же говорю, у писателя нашего только туфта про эльфов и мумиев-троллей получается, да и то, неизвестно еще у кого списанная, то ли у Астрид Линдгрен, то ли у Генриха Ибсена, то ли у Джоан Роллинг… Я хоть свои картины сам пишу, этого никто не оспорит.
– Знаем, как ты их рисуешь! – в запале воскликнул Женя. – Ты даже хуже Шилова-Мылова, который только и умеет, что сигаретки да медальки на портретах выписывать!
– И чем же это я хуже Шилова? – набычился
Ему было неприятно, ведь Вика Малаева сидела здесь и слушала их пикировку.
– А известное дело, как ты женам вице-мэров да депутатов на портретах по десять лет возраста убавляешь и по два размера бюста прибавляешь, – хмыкнул Женя. – Даже "Playboy" так своих девиц не фотожопит.
– Это художественное видение прекрасного, что ты в этом понимаешь! – натужно улыбнулся Байдуков. – Это художественное видение, это метафоричность…
– Пририсовать плоскогрудой жене вице-мэра бюст Мерилин Монро? Это твое художественное видение? – хохотнул Женя.
– Идиот, – покачав головой, сказал Байдуков, – и как такого идиота еще печатают?
– За идиота получишь! – вспыхнул Женя. – А насчет метафоричности, ты, осёл с красками! Ты бы лучше терминов этих не касался! Это не для ослов с мольбертами!
Метафора – это…
– Знаю, знаю, – со смехом перебил его Байдуков. – Метафора – это в стишках, это я знаю, и еще знаю, что по стишкам ты у нас спец! Ты у нас девушкам стишки пишешь и записочки в спальню подбрасываешь! Только вот целоваться на пляж девушки не с тобой ходят, поэтик…
И тут Женя вскочил и набросился на Байдукова.
Повалил на землю, нанеся ему пару впечатляющих хлестких ударов по лицу. И слева и справа.
Байдуков, не ожидая такого оборота, сперва растерялся, но быстро поднялся и принял боксерскую стойку.
Вообще, Байдуков был явно сильнее.
Мускулистый, атлетически сложенный, тренированный, он явно имел навыки бойца.
А вот у писателя Жени, кроме решительности и безрассудной прыти, иных преимуществ не было.
– Да разнимите их! – крикнула Лана. – Чего вы стоите смотрите?
Но Бальзамов и подоспевший к нему на выручку Коля Сигал остановили ринувшихся было разнимать.
– Не надо, пусть разбираются сами, – крикнул Бальзамов Игорю Марголину и Васе Дементьеву, изъявившим готовность растащить дерущихся.
Сигал с камерой на плече принялся снимать драку, и Бальзамов тоже ринулся за вторым "бетакамом".
– Вот это по-нашему, вот это по-бразильски, – приговаривал Бальзамов, притащив камеру, приладив ее на плече и принявшись снимать крупные планы.
Жене тем временем удалось нанести Байдукову еще несколько ударов и разбить ему нос. Художник же, придя в себя после первых пропущенных им ударов, теперь брал инициативу в свои руки. Байдуков дважды заученно, как в зале, подсекал Женю под выставленную ногу, одновременно хватая противника за кисть руки и толкая его локтем так, что тот, теряя равновесие, шлепался на землю. От града байдуковских ударов Женю пока спасала только невероятная юркость и проворство. Каждый раз после падения ему удавалось так быстро отползти и вскочить на ноги, что неповоротливый Байдуков опаздывал, и его удары не попадали в цель.
Но все понимали, что так продолжаться долго не может, и что рано или поздно Байдуков угодит-таки кулаком или ногой Жене в голову, и дело закончится победой кисти над пером.
– Прекратите это! – не выдержада Ланочка и бросилась к дерущимся, толкая Байдукова в могучую грудь.
– Куда ты, дура! – крикнула Вика, хватая Лану за шорты и футболку.
С треском разорвалась футболка.
Лана с Викой покатились по земле.
– Коля, ты мужиков, мужиков снимай! – крикнул Бальзамов, наводя объектив "бетакама" на валявшихся в пыли Вику с Ланой. – А я буду девок!
– И-и-и-йэх! – послышался страстно-натуральный выдох, сопровождавший победный удар.
– И-и-и-йэх! – послышался второй.
– Ногами не надо, ногами не бить! Вот теперь их разнимайте, чего стоите, разнимайте!
Бальзамов командовал.
Командовал, но снимать не прекращал.
Вот оно настоящее реалити-шоу, тут никаких сценариев не надо!
Снять бы еще несколько подобных сцен в антураже кубинской природы – и можно смело возвращаться в Москву в Останкино, а там в монтажке нарезать из этого десяток веселых серий…
Дементьев с Марголиным оттащили тяжело дышавшего Байдукова от скорчившегося на песке Жени.
– Ты еще у меня получишь! – все еще в запале драки выкрикнул Байдуков.
– Всё, всё! Брэк, ребята! – командовал Бальзамов. – Отведите Гену умыться и помогите Женьке, пускай тоже пойдет рожу умоет. Потом соберемся подискутируем…
Лане тоже не мешало бы пойти умыться и переодеться.
3.
Элла Семеновна была женщиной строгих убеждений.
Именно эти строгие убеждения, образующие единую парадигму ее мировоззрения, и помогали Элле Семеновне в трудные минуты. А трудных минут было ой как много! Это ведь только со стороны всем кажется, что жизнь небожительницы из Останкино – это сплошной сахар. А на самом то деле… Ведь в этом мире, где все усиленно толкаются локтями за место у кормушки, все идет в ход – и зубы, и кулаки, и элементарная подлость, и тонкие интриги…