Просто механический кот

Кокоулин Андрей Алексеевич

Так было четыре дня.

Как ни странно, Мурлов не испытывал разочарования. Наоборот, он ощущал необыкновенный подъем в эти дни, тугая пружина будущего сворачивалась в нем. Мурлов ловил себя на том, что, занимаясь домашними делами, часто бормочет под нос:

— Котик, котик, где ты есть?

И одергивал себя. И улыбался. И мотал головой, отгоняя соблазнительные картины. Не время, Валентин, не время.

На пятый день Мурлову пришлось уехать в город.

Хоть он и пытался напрочь порвать всяческие связи, когда-то крепко державшие

его в коробке городской квартиры, растрепавшиеся и тонкие ниточки знакомств, приятельств, родственных обязательств нет-нет и связывались в узелки, выдергивая Мурлова из облюбованного домика в садоводстве на свадьбы, похороны, дни рождения и прочие мало к чему обязывающие события не его жизни.

В таких случаях он часто держался вызывающе, или молчал, или нес какую-то чушь, был мрачен и язвителен, ничего не дарил, никого не поддерживал, чем в результате и отвратил от себя большинство людей, с которыми так или иначе когда-то пересекался. Они были ему чужды. Они его не интересовали. Они возбуждали в нем холодную злость.

С бывшей женой, впрочем, ни эскапады, ни выкаблучивания не работали. Татьяна Алексеевна Пятова была женщиной властной и целеустремленной, все уловки Мурлова она попросту игнорировала, поскольку преследовала свой интерес.

На этот раз интерес заключался в сыне, тощем, субтильном существе пятнадцати лет, к которому Мурлов испытывал тщательно скрываемое отвращение. Сын, к счастью, отвечал ему взаимностью.

Они встретились в тесном кафе, где, раздражая Мурлова, скакали дети, звенела музыка и от блесток рябило в глазах. Разумеется, более спокойного места, найти было нельзя. Мурлов всю беседу просидел, отвернувшись к витринному окну. От детских криков по спине его бежали мурашки.

— Ты слышишь? — спросила его бывшая жена.

— Слышу, — сказал Мурлов.

Смутное отражение жены шевельнулось в стекле. Темно-синий кардиган. Розовая рука. Лица, слава богу, видно не было.

— Валентин!

— Я все слышу, — повторил Мурлов.

Сын, сидящий наискосок, фыркнул, не переставая играть в смартфон. Тыкал, идиот, пальцами в экран, вызывая ответные звуки.

— Так ты будешь участвовать в его судьбе? — спросила бывшая жена.

Мурлов хотел сказать, что однажды уже поучаствовал. Когда, собственно, зачал это недоразумение, вымахавшее уже вровень с отцом и, судя по всему, не отличающееся ни физическими, ни умственными способностями. А потом, кстати, поучаствовал второй раз, когда по разводу наделил его частью совместно нажитого имущества.

Мурлов коротко глянул на жену.

— Что тебе нужно?

— Миша хочет в колледж, — сказала Татьяна.

Мурлов ногтем тронул царапину на пластиковом столе, ребром ладони подвинув холодный стакан с коктейлем. Соломинка, пронзившая коктейль, казалась копьем в розовом теле. Экий натурализм.

— Я здесь при чем? Хочет — пусть идет.

— Это престижный экономический колледж, — сказала Татьяна.

— Не для обсосов, — подал реплику сын.

— То

есть?

— Блин, чел, бабосы нужны!

В голосе сына сквозило возмущение тупостью отца. Это ж насколько надо быть оторванным от реальности! — слышалось в короткой фразе. Престижный — значит, дорогой. Дорогой — значит, нам с матерью не по карману.

Делай выводы, чел!

— Я вам не свинья-копилка, — сказал Мурлов.

— Валя, — сказала жена.

Мурлов поморщился, и Татьяна быстро исправилась:

— Валентин. Нам нужно всего лишь сто пятьдесят тысяч на этот год.

— На этот?

— И сто пятьдесят на следующий.

— Вас бы расчленить и закопать.

По остановившемуся, приоткрывшему рот лицу жены и всплывшим над телефоном блеклым глазам сына Мурлов понял, что произнес это вслух.

— Что? — спросила жена.

Мурлов улыбнулся.

— Вы же твари, — сказал он. — Вас в зоопарке держать, в клетках.

Сын наставил на него смартфон. Под смартфоном кривились губы.

— А на камеру слабо сказать, чел?

Татьяна стукнула его по руке.

— Убери телефон! — шикнула она на сына.

Мурлов повел шеей — тяжело вполоборота смотреть в пыльное стекло. Мыли бы они его хоть что ли!

— Валентин, — сказала бывшая жена, — я понимаю, что это, может быть, не совсем порядочно с нашей стороны, но ты мог бы поучаствовать!

— Пусть вон, молодой видеолюбитель, подрабатывает и копит, — сказал Мурлов. — Не дерьмо же на палочке.

— Чего-о? — протянул сын-идиот.

— Он будет, будет! — закивала Татьяна. — Но когда он накопит? А деньги нужны сейчас. Просто нам как раз надо внести предоплату.

Мурлов поднялся.

— Мы, кажется, развелись, — наклонился он к бывшей жене, глядя на нее сверху вниз. — Ты пришла на готовое, ушла с двумя с половиной миллионами в зубах. Я две квартиры продал. У тебя что, ста тысяч нету?

— Так времени прошло, Валя…

— Три года.

— Не могу же я просто так вывести деньги из оборота!

— Какого оборота? — спросил Мурлов.

Татьяна развела руками.

— Я — деловая женщина, Валентин. Я открыла салон, я сделала заказ…

— И тут вдруг — хлоп! — Мише захотелось в колледж?

Сын кивнул, не отрываясь от телефона.

— В точку, чел.

Мурлов вдруг совершенно ясно представил, как делает шаг, с дружелюбной улыбкой кладет ладонь сыну на затылок и резким движением впечатывает его лицо в стол. Бамм! Кровь, крик, сопли. Смартфон в трещинах, розовый коктейль капает на пол. К нему примешивается более яркая, багряная струйка. Валентин, что ты наделал!

Мурлов тряхнул головой. Почему он вообще должен слушать эту дуру? Из приличий? По старой памяти? У нее, видите ли, все деньги в обороте. Только нормальные люди всегда имеют некий запас. Тысячу рублей или полтора миллиона — не суть важно. Важно постоянно держать в уме, что у тебя должна быть страховка на случай непредвиденной ситуации. Миша хочет в колледж!