Просто он работает волшебником
Шрифт:
– Понятно…
– А я с детства никого обидеть не могу, не то чтобы стукнуть или избить! Я, конечно, стал отказываться, но они продолжали… уговаривать. Сначала по-хорошему, затем…
– Можешь не продолжать, я все понял. Какие же они сволочи! – покачал головой Максим.
– Они дали мне время подумать, а потом сказали, что если я не соглашусь, то меня убьют, и даже труп мой не найдут. Тем более что я из другой страны… Сколько, мол, нас таких приезжает в их страну, в Москву и пропадает – бесследно и навсегда. Такая судьба и меня ждет. Вот лежу и думаю… – Парень замолчал.
Максим внимательно посмотрел на него:
– И ты еще думаешь?
– В смысле?
– Да любой другой на твоем месте уже выколачивал бы душу из кого угодно, лишь бы спасти свою шкуру!
– Ну, не любой… Вот ты согласился бы? – спросил парень.
– Я? Бить я никого бы не стал, но согласился бы, чтобы выиграть время. Обманул бы их потом, – ответил Максим.
– Ага! Умный какой… Они сразу же захотели проверить, не обманываю ли я, не струшу ли. Притащили какого-то инвалида без ног и приказали мне жестоко избить его. При этом обратились к нему: «Без обид, Гаврилыч, просто надо парня проверить. А у тебя и так все уже давно отрезано и отбито! А мы тебе потом бутылку водки выставим, чтобы ты выпил и забылся и не так болели бы раны». Вот так! Максим, ты бы смог избивать человека без ног, который смотрит на тебя стариковскими глазами и говорит: «Ну, давай, сынок… Раз надо. Только не по культяпкам бей! А то у меня сразу разрыв сердца от боли случится». А эти сволочи еще смеются и подбадривают меня: «Даже если ты его убьешь, ничего страшного, он уже отработанный материал, ему недолго осталось, мы другого найдем! Зато ты будешь знать, куда больнее всего ударить инвалида, мы в своем время показали ему, что значит – по культяпкам лупить…»
Максим стряхнул пепел и честно ответил:
– Нет, так бы я никого ударить не смог.
– Вот и я тоже. Били они меня за этот отказ, сильно, и в какой-то момент от боли я чуть не сломался. Подумал, что соглашусь стукнуть этого деда, при этом даже стал обдумывать, как именно я его буду бить. Замах изображу большой, для видимости, удар несильным получится. А потом у меня перед глазами встали насмешливые глаза Маши, и я четко понял, что она бы отвернулась от меня, если бы я хоть пальцем тронул этого несчастного.
– Да, ты точно влюбился. Только настоящая любовь может сподвигнуть на такие чувства, возвышенные и светлые. На подвиг геройский!
– Толку-то… Она же со Стасом была. Я, честно говоря, в Москву еще и потому поехал, что не хотел видеть их вместе, больно мне было. Максим, я влез в такое дерьмо! Как хорошо, что ты со мной! Вернее, для тебя-то это плохо… не умею я изъясняться красиво, но ты понял…
– Сочувствую. Вышла полная нелепость! Ведь Мирабелла ехала встречать тебя – и попала в аварию, а затем в больницу, поэтому вы и не встретились. Она в этом не виновата. Мирабелла из больницы сразу же поехала на вокзал и долго искала тебя. Мы с ней там и познакомились…
– Максим, а почему нас до сих пор не спасают? – вдруг задал Григорий очень правильный вопрос.
Максим не знал, что ему ответить, так как этот вопрос мучил и его. Просто он не озвучивал его вслух.
И тут со второго этажа до них донеслись громкие женские крики, истеричные и злые.
– Что это?!
– Вот, наверное, началось… – обрадовался Максим, подошел к окну и попытался что-то увидеть сквозь щели.
Но на улице все было спокойно. По коридору кто-то пару раз пробежал туда-сюда. Крики не прекращались, а потом вдруг резко затихли.
– Ну? – Гриша весь превратился в слух. – Что-нибудь видно?
– Не знаю… Нет…
Все стихло. Открылась дверь, и в барак вошел бритоголовый парень, которого Максим раньше не видел.
– Ну что, жмурики, живы еще?
– Боря? – поднял голову Гриша.
– Еду вам принес, жрите, пока дают. Без меню, – кинул он им буханку черствого хлеба и бутылку воды, набранной явно из-под крана.
– Это вся еда? – уточнил Максим.
– А ты что хотел? Трюфели в кляре? – неожиданно блеснул Борис своими познаниями в кулинарном искусстве. – Вы же в карцере, вот и еда соответствующая. А инвалидов наших мы кормим хорошо. Они же нам живые нужны и полные сил! Сегодня у них сырая капуста с солью – в качестве витаминов, и гречка с тушенкой. Эх, слышите аромат? Так что соглашайтесь, тоже будете бесплатно питаться. А тем, кто войдет в нашу команду, шеф и пивко разрешает по вечерам пить, – обратился он к Грише, ища в его глазах отклик на свое предложение.
У Максима засосало под ложечкой, и ему безумно захотелось гречневой каши с тушенкой – даже в такой тюремной обстановке.
– Покорми связанного, – приказал парень Максиму.
– Что там за шум был наверху? – спросил Максим.
– Твое-то какое дело? Не лезь куда не просят.
– Убили кого-то?
– Идиоты! Вы думаете, что тут каждый день кого-то убивают? Это бывает крайне редко и только по острой необходимости. Потеряли там что-то…
– Кто кричал? Женский голос… Я видел красивую брюнетку, когда шел сюда, – сказал Максим.
– Лучше забудь, что видел ее, а то мы тебя не убьем, а слепым сделаем! – посоветовал ему Борис. – Все! Заткнулись! До утра.
– Я в туалет хочу, – сообщил Григорий.
– Под себя сходишь, – грубо ответил Боря и захлопнул дверь.
Максим дождался, когда стихнут его шаги, и посмотрел на Григория:
– Хреново!
– Что?
– Похоже, спасения извне ждать не приходится, – озвучил Макс свою тревожную мысль.
– Как это?! Ты же говорил! Ты же обещал! – Глаза Гриши заблестели в темноте – похоже, от слез.
– Говорил, и я не обманывал тебя. Я и сам так думал… Но видишь, до сих пор нет никого, хотя я уже давно дал сигнал, чтобы нас вытаскивали побыстрее. Друг со мной так бы не поступил, он давно оказался бы здесь, если бы мог…
– Он что, тоже в аварию попал?
– Типун тебе на язык! С ним все хорошо… Вот почему он так задерживается? Что-то случилось, может, связь с моим «жучком» нарушилась? Я купил новый, дорогой, а вдруг мне бракованный попался? Если честно, ничего больше в голову не идет. Ума не приложу, почему эта скотина меня так подставил и не спешит на помощь? Вот выберусь отсюда – набью ему морду!
– Сначала выберись, – откликнулся Гриша, выводя Максима из состояния раздраженной задумчивости.
– А ты, кстати, что разлегся-то? – накинулся на него Макс. – Лежит, как Емеля на печи!
– В смысле?
– В самом прямом! На силача он приехал учиться! – передразнил его Максим. – Разлегся, как баба… в ожидании принца! Помощь-то не придет! Значит – что?
– Что?
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Усек? Надо выбираться отсюда! – В Максиме проснулась энергия, или это заговорил инстинкт самосохранения.