Просто слушай

Дессен Сара

Я откусила еще один кусок от яблока, и тут в гараж въехала машина. Хлопнули двери, послышались голоса, и мама с Уитни вошли в дом.

— Привет! — Мама положила на стойку пакет с продуктами. Послышался глухой стук. — Как дела в школе?

— Нормально, — ответила я.

Уитни проскочила мимо, даже не поздоровавшись, и скрылась наверху. Была среда, значит, сестра ходила к психиатру. После чего у нее всегда портилось настроение. Честно говоря, я считала, что после психиатра оно должно становиться лучше, но, видимо, не все так просто. Хотя с Уитни в принципе просто

не бывает.

— Линди оставила тебе сообщение, — сказала я маме.

— Что сказала?

— Из «Мушки» так и не звонили.

На секунду мама взглянула на меня расстроенно, но быстро взяла себя в руки:

— Наверняка еще позвонят.

Она подошла к раковине, включила воду, намазала руки жидким мылом и посмотрела в окно на бассейн. При дневном свете мама выглядела устало. Ей среда тоже давалась нелегко.

— Еще звонила Кирстен. Оставила длиннющее сообщение.

Мама улыбнулась:

— Да ну?

— Если по сути, то ей нравится учиться.

— Здорово. — Мама вытерла руки полотенцем для посуды. Затем положила его у раковины и села рядом со мной. — Расскажи теперь про себя. Что хорошего произошло сегодня?

Хорошего… Так. Софи обзывается, Кларк меня до сих пор ненавидит, а я целыми днями разглядываю Оуэна Армстронга. Похоже, ничего хорошего со мной не происходит. Пауза затянулась, а я в ужасе пыталась придумать, о чем же рассказать. Хотелось порадовать маму, а то она и так переживала из-за «Мушки», Уитни, да и вообще из-за всего. Мама ждала.

— Мы на физкультуру ходим с одним симпатичным парнем, — наконец сказала я. — И вот он сегодня со мной заговорил.

— Правда? — Мама улыбнулась. Я молодец! — Как его зовут?

— Питер Матчинский. Он в выпускном классе.

И я не соврала. Со мной на физкультуру действительно ходил Питер Матчинский, симпатяга из выпускного класса. И в тот день он правда со мной заговорил: спросил, что тренер Эрленбах сказал только что о зачете по плаванию. Обычно я ничего не преувеличивала, но в последние несколько месяцев иногда приходилось, ради мамы. Она так радовалась! Не представляю, что б с ней стало, узнай она правду.

— Симпатичный выпускник. — Мама снова села. — Хорошо. Что еще?

И я принялась рассказывать. Что-то придумывала, что-то преувеличивала, чтоб только она думала, что у меня все хорошо. Что я живу обычной жизнью. А ведь на самом деле мне было чем поделиться с мамой. И как хотелось! Но тогда бы ей пришлось очень нелегко. А ведь она и так пережила немало: Уитни, Кирстен… Еще я со своими проблемами! Поэтому я и старалась порадовать маму, слово за слово, история за историей, хотя в них и не было ни грамма правды.

Обычно по утрам мы завтракали с мамой вдвоем. Папа присоединялся к нам, только если позже уезжал на работу, а Уитни старалась не вставать раньше одиннадцати. Но через две недели после начала учебы я вдруг обнаружила сестру за столом, одетую, умытую и с моими ключами от машины. Я поняла, что неспроста. И была права.

— Уитни довезет тебя до школы, — сказала мама. — А затем поедет в магазин, может, в кино сходит и заберет тебя после занятий.

Хорошо?

Уитни смотрела на меня, плотно сжав губы.

— Да, конечно.

Мама улыбнулась и взглянула по очереди на меня и на сестру:

— Вот и замечательно. Значит, договорились.

Мама старалась говорить спокойным голосом, но видно было, что на душе у нее кошки скребут. С тех пор как Уитни выписали из больницы, она никуда не ходила одна. Мама водила ее по своим делам, постоянно давала поручения и пыталась хоть чем-нибудь занять. Уитни всячески отвоевывала свободу, но мама боялась, что сестра может опять начать провоцировать рвоту или пойдет в тренажерный зал. Видимо, теперь что-то изменилось, вот только я не представляла что.

Мы подошли к машине, и я автоматически направилась к водительскому месту. Уитни тоже. Пару секунд мы медлили, затем сестра сказала:

— Машину поведу я.

— Хорошо. Пускай.

По дороге атмосфера была напряженная. Я и забыла, как давно не оставалась с Уитни наедине, и не представляла, о чем с ней говорить. О покупках? Но вдруг речь зайдет о размерах одежды? О кино? О пробках? Ничего толкового в голову не приходило, поэтому я просто сидела молча.

Уитни тоже не разговаривала. Видно было, что она отвыкла от вождения. Ехала очень осторожно, дольше, чем нужно, тормозила перед знаками, пропуская людей. На светофоре рядом с нами остановился внедорожник. В нем сидели два бизнесмена: одному было двадцать с небольшим, другой — ровесник моего отца. Оба в костюмах, и оба уставились на Уитни. Неожиданно мне захотелось закрыть ее, защитить, хотя сестра, конечно, разозлилась бы, узнай она о моих чувствах. Но потом я поняла, что мужчины смотрят на Уитни не потому, что она слишком худая, а потому, что — потрясающе красивая. А я уж и забыла, что когда-то сестра была самой прекрасной девушкой на свете. Видимо, кто-то думал так до сих пор.

Когда мы почти подъехали к школе, я наконец решила начать разговор:

— Как настроение? Рада прогулке?

Уитни взглянула на меня, затем на дорогу.

— Рада… Почему я должна быть рада?

— Не знаю. — Мы подъехали к парковке. — Ну, ты целый день сможешь заниматься чем захочешь.

Уитни молча припарковалась у обочины.

— День. Раньше у меня была целая жизнь.

Я не знала, что ей ответить. «Ладно, пока!» — прозвучало бы глупо, если не сказать неприлично. Поэтому я просто молча открыла дверь и взяла с заднего сиденья сумку.

— Увидимся в полчетвертого, — сказала Уитни.

— Хорошо.

Она включила поворотник и оглянулась. Затем влилась в поток машин и скрылась из вида.

За день я совсем забыла об Уитни. У нас была контрольная по литературе. И хотя я весь вечер готовилась и ходила на большой перемене на консультацию к миссис Джингер, все равно не смогла ответить на некоторые вопросы. Сидела и тупо на них смотрела, пока не велели сдавать работы.

Я пошла на встречу к Уитни. Спускаясь по лестнице, достала свои записи, пытаясь понять, что же пропустила. На развороте была куча машин, и я так зачиталась, что даже не заметила красного джипа.