Просто волшебство
Шрифт:
Камердинер – еще одна самостоятельная личность, черт бы их всех побрал! – склонил набок голову и хмуро уставился на дело своих рук.
– Пожалуй, милорд, – согласился он. – Только сюда просится бриллиантовая булавка… вот такая… вот сюда. Отлично смотрится, милорд.
Питер оделся рановато, однако спустился вниз и принялся бродить по бальному залу. Украшенный зелеными ветками, пропитанный запахами хвои, зал выглядел по-праздничному нарядно. В люстрах над головой и в настенных подсвечниках горели свечи. В огромных каминах в противоположных концах зала пылал огонь. Тепла от него было недостаточно,
Прибыл оркестр. На небольшом возвышении в углу зала уже были разложены инструменты. Сами музыканты в это время, верно, лакомились фаршированным гусем.
В буфетной напротив бального зала хлопотали несколько слуг. Питер пошел перекинуться с ними парой слов. С самого начала его по-настоящему волновало одно – что такая прорва работы окажется не по силам домашним слугам, и он собрался было нанять им помощников.
Но, потолковав с ними, он обнаружил в них необыкновенное рвение – работа на большом балу в Сидли вызывала у домашних слуг восторг, хотя никто из них еще не знал, что их жалованье за сегодня и за завтрашний день удвоено, а ожидавшие в честь Рождества подарки щедрее обычного.
Вскоре Питер уловил движение в бальном зале – очевидно, кто-то из присутствующих в доме гостей уже перешел туда. Ожидая прибытия остальных, Питер вернулся в зал. Он встретит их у входа с матерью, Барбарой и Кларенс.
Через четверть часа он уже обменивался рукопожатием с мистером Маммертом и кланялся миссис и мисс Маммерт, осыпая обеих комплиментами и благодаря всех троих за то, что почтили его праздник своим присутствием. Это был первый грандиозный прием в Сидли, где Питер сам, в качестве хозяина, принимал гостей.
И праздник этот, ей-богу, не последний.
Компания из Финчема прибыла в последних рядах. Сердечно поприветствовав леди Маркем, которая шла в паре с Тео, Питер заметил, что мать с леди Маркем лишь учтиво кивнули друг другу. За леди Маркем с Тео шли Эдит с Морли, а за ними – полковник и миссис Осборн. Сюзанна с дедом по материнской линии замыкали шествие.
Сердце у Питера так бешено колотилось, что его стук, казалось, был слышен всем.
На Сюзанне было все то же зеленое платье, в котором она появлялась на провинциальной ассамблее в Сомерсете и на концерте в Батском аббатстве. Ее волосы были уложены мягкими локонами, которые держала маленькая жемчужная диадема. На шее красовалось жемчужное ожерелье. Глянцевый жемчуг переливался и казался новым, и можно было побиться об заклад, что это рождественский подарок одного или сразу всех ее родственников. Возможно, и тонкий веер слоновой кости, который она сжимала в обтянутой перчаткой руке, тоже подарок.
Ее щеки горели румянцем, но глаза были потуплены. И ни тени улыбки на лице. Питер подумал, что она, верно, согласилась бы оказаться где угодно, только не здесь. Наверное, она никогда его не простит за этот бал и этот праздник запомнится ей как самый худший из вечеров.
– Рад снова видеть вас, сэр, – приветствовал Питер его преподобие Клэптона, отдавая ему поклон. Священник в ответ улыбнулся. – И вас тоже, мисс Осборн.
Она, подняв глаза, бросила на него быстрый взгляд.
– Благодарю, милорд.
За ними уже никого не было. И Питер, поспешив воспользоваться удобным случаем, заговорил.
– Не согласитесь ли вы танцевать со мной второй танец? – спросил он. – И первый вальс?
Последний, надеялся Питер, он тоже будет танцевать с ней.
Дедушка Сюзанны снова просиял. Она медлила лишь долю секунды.
– Благодарю вас, – ответила она. – С удовольствием.
Он немедля пригласил бы ее и на самый первый танец, однако боялся смутить в присутствии окружающих, отдав ей столь явное предпочтение перед другими. Он откроет бал, встав в пару с Барбарой.
Его преподобие Клэптон раскланивался с матерью Питера, с улыбкой обмениваясь с ней любезностями. Питер окончательно уверился, что имя Уитлиф этому джентльмену, как и Осборнам, ничего не говорит.
Сюзанна, присев в реверансе перед леди Уитлиф, снова потупила взор, а его мать – Питер это почувствовал – застыла в напряженном ожидании.
– Здравствуйте, мисс Осборн, – проговорила она, – как чудесно, что вы гостите в Финчеме в это время! Милости просим к нам на бал.
– Благодарю вас, мэм, – ответила Сюзанна, не глядя на нее.
Эта минута, наверное, стала для них обеих мучительным испытанием. Неужели, думал Питер, он настолько безумен, что поверил в возможность соединения с Сюзанной и дальнейшей с ней счастливой жизни? Но нет, он уже знает, что жизнь не сказка со счастливым концом, а потому будет бороться за свое счастье.
Щекотливый момент прошел, обе дамы по-прежнему находились в бальном зале и по-прежнему улыбались.
– Питер! – Барбара взяла его под руку. – Пора начинать. Я не склонна тянуть, раз уж мне предстоит открывать бал с моим братом-красавцем. Все дамы будут мне завидовать.
Питер со смехом вывел ее в центр зала, возглавив выстроившиеся пары, замершие в ожидании первого контрданса. И все его тревоги как рукой сняло, ему вдруг стало весело, а душа исполнилась надеждой. Ведь это все же Рождество – праздник, когда рождаются надежды и любовь и исполняются мечты.
– Как удивительно видеть здесь Сюзанну Осборн! – сказала Барбара. – Ты ее помнишь? Ее отец – тот самый злосчастный секретарь, что служил у сэра Чарлза. Он застрелился. Нам всегда запрещали водиться с ней, потому что ее отец всего лишь слуга. Правда, Эдит все равно с ней играла. Хотя, по-моему, между маменькой и мистером Осборном существовало нечто вроде дружбы.
– В детстве я видел Сюзанну только раз, – сказал Питер. – Но этим летом мы снова встретились, когда я гостил у Джона Рейкрофта, а потом еще раз осенью на свадебном завтраке в Бате, куда я ездил с Лорен и Китом.
– Вот как? – заинтересовалась Барбара.
Она бросила взгляд на Сюзанну, которая шла в паре с Тео, затем вновь зорко посмотрела на Питера.
– Неужели?! – воскликнула она.
Сюзанна с удивленным восхищением думала о том, что до того самого публичного бала в Сомерсете, в конце августа, она ни разу не бывала ни на балу, ни на ассамблее, а сейчас у нее позади целых два бала. Она вальсировала даже в Верхних залах Бата.