Простофилей быть непросто
Шрифт:
– Ну ладно, охотник! – рассмеялся Даня. – Целую лекцию мне прочел. А все для того, чтобы оправдать свои вчерашние похождения. Да я уже не обижаюсь, что ты меня не позвал. Прошла моя обида. Сейчас соображать надо, а не обижаться. А я все-таки никак не пойму, куда и зачем мы направляемся. То есть не совсем пойму.
– Ну и не надо! – успокоил его Филя. – Иногда понимание потом приходит. Главное – действовать по интуиции. А меня она редко подводила. Вот посмотришь, наша утренняя охота будет удачной!
– Что ж, – махнул рукой Даня. – Тогда командуй. Охотник.
Действительно,
– Зря только принюхиваешься! – не удержался от смеха Даня. – Это в столовой Дома творчества писателей завтрак готовят.
Филя отмахнулся:
– Ничего я не принюхиваюсь! Просто напряг свое внимание. И тебе советую сделать то же самое. И кстати, мимо этой столовой мы и пройдем. Так что – нюхай не нюхай, а пропитаемся насквозь писательскими завтраками.
– Только не смеши, ладно? – прыснул Даня. – А то никакой охоты не получится. Ну почему писательскими завтраками? Чем они отличаются от всяких других?
– Так просто ляпнул, – ответил Филя. – А вообще-то интересно, почему так называется – Дом творчества писателей? Это же дом отдыха!
– А писатели на отдыхе как раз и творят, – засмеялся Даня. – Они вообще, когда хотят, тогда и пишут. Хоть во время отдыха, хоть во время сна. Слышишь?
Он поднял вверх палец.
– Дятел, – уверенно сказал Филя.
– Не угадал, – помотал головой Даня. – Печатная машинка. Какой-нибудь писатель печатает на машинке. Книгу пишет.
– Ничего себе! – удивился Филя. – Посмотреть бы на эту машинку. Наверное, что-то типа простейшего компьютера. Чего же она так грохочет, как танк несмазанный? Разбудит всех.
– Наверное, привычка у этого писателя такая, – усмехнулся Даня. – Работать по утрам на своей старой машинке. Привык к ней и не может работать ни на каком навороченном компьютере.
– Лучше бы по утрам по парку своему гулял. Парк красивый. – Филя посмотрел по сторонам. – Здесь и дышится совсем легко, и даже запахи от столовой не доносятся.
– Папа считает, что этот парк чуть ли не самый красивый в мире, – сказал Даня. – Очень он любит его. А сейчас не хочет сюда и приходить. Злится.
– Любит и злится? – удивился Филя.
– Да это же он раньше красивый был. Этот парк еще Волошин начинал растить. И завещал его писателям. Раньше писатели за ним ухаживали, а теперь привели в полное запустение, – объяснил Даня, делая широкий жест рукой. Мол, смотри сам, какое здесь запустение. – Садовника нет, клумбы исчезли, зато появился мусор. Сюда даже коровы заходят! Не говоря уже о том, что через парк теперь проходит дорожка из поселка к набережной, и по ней ходят толпы людей.
Филя насторожился:
– Единственная?
– В каком смысле? – не понял Даня.
– Это единственная дорожка из поселка к пляжам? – переспросил Филя.
– Вряд ли, – хмыкнул Даня. – Что здесь, джунгли, что ли? Но этот путь самый короткий, удобный.
– Вот ты и выбрал место, где мы будем следить! – воскликнул Филя. – Лучше не придумать. Музей – вот, рядом. Эта тропинка к нему – самая удобная. Где еще, как не здесь, ждать появления всяких подозрительных личностей?
Даже прятаться особенно не надо было. Короткая аллейка кипарисов скрывала ребят, как непроницаемая стена. И дорожка была видна как на ладони.
Вот пробежали собаки. Наверное, переночевали где-нибудь в поселке и сейчас направляются попрошайничать на набережную. От одного корпуса Дома творчества писателей к другому прошла уборщица со шваброй на плече, как старинный солдат с ружьем. С кипариса упала, подпрыгнув на асфальте, легкая шишечка.
А в остальном – ничего примечательного. Обычная пустынная утренняя аллея. Через пять минут Филе стало скучно, еще через пять его стали одолевать сомнения: а правильно ли они поступили со своей слежкой? Может, надо было оставаться на набережной? Если такие сомнения появлялись у Фили, то можно себе представить, какие мысли вертелись в голове у Дани! Он сопел и ерзал от нетерпения, но молчал.
– Ну, пробегись ты по этой дорожке, пока никого нет! – не выдержал Филя. – Если не умеешь на месте сидеть.
– А кстати! – оживился Даня. – Кто тебе сказал, что сидеть надо неподвижно? Почему бы и не прогуляться, хотя бы по очереди? И, между прочим, больше увидим.
И Даня, словно боясь, что первым на дорожку выскочит Филя, вышел из-за кипарисов. Оглянувшись через несколько шагов, он подмигнул Филе и… подпрыгнул с перекошенным от ужаса лицом!
Он приземлился на четвереньки и завертел головой, ничего не понимая.
– Охохо, охохо… – произносил при этом Даня, будто его ошпарили кипятком или, наоборот, окатили ледяной водой.
Приглядевшись, Филя тоже рассмеялся. Действительно, Даню окатили водой! Откуда же она здесь взялась?
Тут уже и Даня все понял. И сразу рассмеялся. От смеха он катался по сухой траве рядом с асфальтовой дорожкой:
– Ой! Не могу… – с трудом выговаривал он. – Чуть не умер от неожиданности!
Оказывается, по кустам был протянут резиновый шланг. Из дырочки в его боку била сильная тоненькая струйка, которая пронизывала пространство над дорожкой. Ни луж, ни журчания – струйка пролетала по воздуху и гасла в кипарисовых ветвях. И специально бы никто не сумел так замаскировать водяную струю!
– Фу-у! – выдохнул Даня. – Вот и проснулся окончательно. Знаешь, какая вода холодная? Как из родника.
Филя засмеялся:
– Теперь моя очередь освежиться!
Но Филю опередили. Изысканная дамочка шла по дорожке, как по подиуму. Так демонстрируют модели нового сезона на какой-нибудь выставке под названием «Высокая мода». Одежда, которая была на дамочке, принадлежала к очень открытому типу – даже раскрытому. Наверное, это был просто купальник, только с рюшечками. Все-таки дорожка вела к набережной и пляжу.