Пространство Откровения. Город Бездны
Шрифт:
Здесь же она потом хранила и голову Нагорного. Голова была заморожена. Держала ее Вольева в старом шлеме космического скафандра, который, обнаружив, что хозяин умер, сам явился к Вольевой, чтобы пройти надлежащий ремонт и чистку. Она что-то слышала о шлемах с острой как бритва диафрагмой на уровне воротника, которая при необходимости быстро и безболезненно отделяла голову от тела. Однако этот был не из их числа.
Впрочем, Нагорный умер весьма любопытным образом. Вольева разбудила капитана и изложила ему ситуацию со стажером. По-видимому, тот сошел с ума в результате ее экспериментов. Она подробно рассказала о проблемах, возникших при попытке подключить его к орудийным системам с
Потом она обнаружила, что абстрагироваться от темы кошмаров становится все труднее. Дело в том, что это были не отдельные обрывки снов, не разрозненные дурные видения, хотя и такие могут сильно влиять на психику. Нет. Из того, что она слышала от Нагорного, можно было заключить, что кошмары повторялись многократно и отличались детализацией. По большей части они касались некоего существа, которое называлось Похитителем Солнц. Это был личный палач Нагорного. Не было ясности в том, чего Похититель Солнц старался добиться от Нагорного, но он вызывал у последнего ужас, представая воплощением мирового зла.
Как-то Вольева заглянула в блокнот, который нашла в комнате Нагорного. Там были карандашные наброски, сделанные как будто в лихорадочном состоянии. Они изображали жутких существ, похожих на птиц, с пустыми глазницами и выпирающими костями скелета. Если это видения, посещавшие Нагорного в бреду, то ему было чего бояться. Однако оставался вопрос: как соотносятся эти фантомы с занятиями в ЦАПе? Какое замыкание при подключении нейронной системы стажера к бортовой технике ударило по той части мозга, которая рождает кошмары?
Теперь, оглядываясь назад, Вольева понимала, что действовала слишком поспешно и грубо. Впрочем, она лишь выполняла приказ Садзаки привести корабельное вооружение в боевую готовность.
Итак, у Нагорного произошел срыв, и он бежал в неконтролируемые недра полуразрушенного корабля. Рекомендация капитана – найти и убить этого человека – полностью совпадала с ее инстинктивным решением. Однако исполнить его удалось далеко не сразу. Вольевой пришлось установить датчики во множестве коридоров – конечно, далеко не во всех. Она получила тьму докладов от крыс-уборщиц, пытаясь выяснить, где прячется Нагорный. Временами ей казалось, что все напрасно, что Нагорный будет разгуливать на свободе, даже когда корабль окажется на орбите Йеллоустона и проснутся остальные члены команды…
И тут Нагорный совершил две ошибки – надо полагать, вследствие критического обострения его болезни. Первая заключалась в том, что он вломился в каюту Вольевой и оставил послание, написанное на стене его артериальной кровью. Очень простой текст, всего два слова. Ничего неожиданного для нее: «Похититель Солнц».
Затем, уже в полном безумии, он украл шлем от ее скафандра, бросив все остальное. Каким-то образом обойдя поставленные Вольевой защитные устройства, он взломал замок каюты и устроил там засаду, а когда хозяйка примчалась к себе, отобрал у нее пистолет и прыжками потащил по длинному, постепенно закругляющемуся коридору, к ближайшей лифтовой шахте. Вольева пыталась сопротивляться, но силы Нагорного словно удесятерились, он держал ее стальной хваткой. И все же она считала, что у нее есть шанс – ведь ее увлекали туда, где ходят лифты.
Однако, как оказалось, Нагорный вовсе не собирался ждать лифта. С помощью ее пистолета он взломал дверь, ведущую к бездонным глубинам шахты, где бродило гулкое эхо. Без всяких церемоний – даже не попрощавшись – Нагорный швырнул Илиа туда.
Это была его вторая грубая ошибка.
Шахта пронизывала весь корабль – от носа до кормы. Вольевой предстояло пролететь несколько километров, прежде чем она ударится о дно. Через несколько секунд, когда ей стало казаться, что сердце вот-вот остановится, она вдруг поняла, чт'o должно произойти. Она будет падать, пока не разобьется, и не важно, сколько мгновений или минут займет этот процесс. Стены шахты отвесны и ровны, шансов ухватиться за что-то или замедлить падение нет.
Ее ждет смерть.
И вдруг… Нет, это случилось не сразу, отчего ей потом было очень стыдно. Вдруг какая-то часть ее мозга занялась анализом ситуации совсем в другом направлении. Илиа увидела себя не падающей сквозь корабль, а стоящей на месте по отношению к звездам, висящей в невесомости, тогда как мимо нее несутся вверх стенки корабля. Сама Вольева не испытывала никакого ускорения. Ускорением обладал лишь корабль.
А ускорение корабля поддавалось управлению с помощью браслета.
На детали у нее не оставалось времени. Была лишь идея – будто вспышка в голове. Вольева понимала: необходимо эту идею немедленно реализовать или… встретить свою погибель. Падение можно прекратить, включив торможение корабля на то время, которое необходимо для получения нужного эффекта.
Номинальное ускорение сейчас составляло одно g, вот почему Нагорный с такой легкостью представил себе корабль в качестве дома огромной высоты, с которой он и сбросил Вольеву. Она падала уже не меньше десяти секунд – именно столько времени ее ум перерабатывал информацию. Что же необходимо? Десятисекундный тормозной импульс с обратным ускорением одно g? Нет, это мало что даст. Лучше односекундный импульс и десятикратное ускорение. Она знала, что двигатели на это способны. Такой маневр не повредит и команде, спящей в криокапсулах. Не опасен он и для Вольевой – она лишь увидит, как бег стенок корабля мимо нее резко замедлится.
А вот Нагорный почти беззащитен.
Выполнить решение было непросто. Рев воздуха в шахте почти заглушал ее голос, когда она отдавала приказ через браслет. Потом наступил страшный момент: корабль будто не желал реагировать на ее слова. А дальше наступило блаженство: он взялся за ум и выполнил распоряжение.
Позже Вольева обнаружила Нагорного. Пиковое ускорение в течение одной секунды, вообще-то, не было бы фатальным, но Вольева сбросила скорость не за один прием, а за несколько, методом проб и ошибок, причем каждый импульс швырял безумца между полом и потолком.
Сама Вольева тоже пострадала – удары о стены шахты стоили ей сломанной ноги. Правда, нога потом срослась, остались лишь мрачные воспоминания о боли. Она помнила, как пользовалась лазерной кюреткой, чтобы отделить голову Нагорного, зная, что еще предстоит удаление вживленных в его мозг датчиков. Имплантаты были тоненькие, крохотные, выращенные в ходе трудоемкого процесса на молекулярном уровне. Ей очень не хотелось, чтобы кому-то удалось этот процесс потом продублировать.
Она вынула голову Нагорного из шлема, погрузила ее в жидкий азот. Затем сунула руки в две пары рукавиц, висевших среди прочих инструментов над рабочим столом. Крошечные блестящие орудия тут же пришли в движение и сами опустились на поверхность черепа, готовые трепанировать его, а потом зашить с фантастической точностью. Однако до того, как череп будет восстановлен, Вольева заменит настоящие датчики на фальшивые – в случае расследования никто не спросит, чт'o она вынула из мозга погибшего.