Пространство Откровения
Шрифт:
Оглядываясь в прошлое, можно сказать, что ничего особенного от Силвеста не требовалось.
Полететь на Ресургем, где лежат кости их предков.
Найти ингибитор.
Занять такую позицию, чтобы ингибитор, если он все еще действует, мог идентифицировать Силвеста как представителя новой разумной цивилизации.
В этом случае ингибиторы придут к выводу, что они должны немедленно приступить к уничтожению человечества.
Если же этого не случится, затворники выйдут на простор.
Теперь синеватое свечение, окружавшее
Как Силвест ненавидел амарантийцев! И себя – за то, что посвятил большую часть жизни их изучению. Но что он мог сделать теперь? Да и времени на обдумывание не оставалось.
Тоннель расширился, и Силвест, по-прежнему не управлявший своим костюмом, оказался в огромном зале с фасеточными стенами, залитом все тем же мертвенным голубым сиянием. В воздухе там висели предметы самых диковинных форм, они чем-то напоминали человеческие клетки под микроскопом. Каждый из этих предметов был очерчен прямыми линиями, вместе они образовывали сложные соединения квадратов, многоугольников и ромбов. Парящие скульптуры невозможно было отнести ни к одной эстетической тенденции.
– Что это? – спросил он почему-то шепотом.
– Считай их головоломками, – ответил Похититель Солнц. – Если ты разумный исследователь, в тебе проснется любопытство, захочется завершить их, собрать в логические конструкции то, что предложено в виде отдельных частей.
Силвест понял, что имеет в виду Похититель Солнц. Вот, например, ближайший набор фрагментов… Несколькими движениями можно превратить его в тессеракт. Хм… соблазнительно…
– Я не хочу этого делать, – сказал он.
– А тебе и хотеть не надо. – Для демонстрации своей власти Похититель Солнц заставил скафандр протянуть руки к набору, который, кстати, был куда ближе, чем казалось Силвесту. Пальцы схватили фрагмент и перенесли на нужное место. – Будут и другие тесты, и другие залы, – продолжал инопланетянин. – Твои психические процессы подвергнутся тщательному изучению, а позже то же самое произойдет и с твоей физиологией. Не могу обещать, что второй этап доставит тебе большое удовольствие, но и фатальным он не станет. А потом будут другие процедуры, призванные создать более подробный образ врага. – В голосе Похитителя Солнц появилось что-то вроде иронии; по-видимому, долгое пребывание в человеческом обществе позволило ему обзавестись кое-какими человеческими чертами. – Ты, к сожалению, останешься единственным образцом вида гомо сапиенс, побывавшим в этой машине, но уверяю тебя, на роль образца ты годишься, как никто другой.
– Вот тут-то ты и ошибаешься, – возразил Силвест.
В безжалостном, почти беззвучном голосе Похитителя Солнц впервые послышалась тревога.
– Прошу объяснить.
Некоторое время Силвест молчал, как будто обдумывая требование.
– Кэлвин, – начал он, – я хочу кое-что сказать. – Даже в этот момент он еще толком не знал, к кому обращается и что произнесет. – Когда мы с тобой были в белом свете, когда видели, что содержится в матрице Гадеса, я кое-что понял. Надо было понять это много лет назад.
– Понял о себе?
– Да, о себе. О том, кто я. – Силвесту хотелось разрыдаться, и от того, что другой возможности это сделать не будет, – хотелось еще сильнее. Но не позволили искусственные глаза. Он никогда не плакал. – И о том, почему теперь не могу тебя ненавидеть – ведь это означает ненавидеть себя самого. Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь ненавидел тебя.
– Значит, все-таки не получилось? Я имею в виду то, что планировал в отношении тебя. Но не стану лгать, будто разочарован тем, что из тебя вышло. – Кэлвин тут же поправился: – Тем, что вышло из меня.
– Я рад, что все выяснилось, хоть и только сейчас.
– Что собираешься делать?
– Ты отлично знаешь что. У нас же теперь все общее. – Силвест вдруг поймал себя на том, что смеется. – Мои секреты в том числе.
– А, так ты и о том самом маленьком?
– Что? – проскрежетал Похититель Солнц – будто радиоприемник уловил трескучий голос далекого квазара.
– Надо полагать, ты прослушивал разговоры, которые я вел на корабле? – Теперь Силвест обращался уже к инопланетянину. – Я имею в виду тот случай, когда позволил собеседникам думать, что блефую.
– Блефуешь? О чем ты?
– О «горячей пыли» в моих глазах, – ответил Силвест.
Он снова рассмеялся, но теперь уже громче и веселее.
А потом запустил серию нейронных сигналов, которые так долго и бережно хранил в памяти. Они вызвали каскад событий в сложной схеме его искусственных глаз, а те в свою очередь добрались до контейнеров с микроскопическими крупицами антиматерии.
И стал свет. Ярчайший и чистейший. Такого Силвест не видел никогда и нигде, даже в портале, ведущем в Гадес.
И больше не было ничего.
Вольева увидела это первой.
Она все ждала, когда же «Ностальгия по бесконечности» прикончит ее. Следила за огромным конусом, черным как ночь, – затмевая звезды, тот скользил к ней с целеустремленностью акулы. Где-то внутри этой громадины различные системы спорили между собой, как лучше отправить ее на тот свет, выбирали способ поинтереснее. Только этот спор и мог служить объяснением тому факту, что Илиа еще жива, поскольку сейчас она была досягаема для любого корабельного орудия.
Казалось, с переходом под контроль Похитителя Солнц «Ностальгия по бесконечности» приобрела нездоровое чувство юмора. Как будто она намеревалась предать Вольеву смерти с садистской медлительностью; для начала жертва пусть помучается ожиданием хоть каких-нибудь событий. Собственное воображение стало для Илиа самым лютым врагом. Оно старательно напоминало о многочисленных системах, способных потрафить вкусам Похитителя Солнц. Одни могут сварить ее за несколько часов, другие расчленить не убивая – взять, к примеру, лазеры, прижигающие рану. На худой конец, можно прислать роботов, предназначенных для внешнего ремонта, что бы раздавили ее.