Простые смертные
Шрифт:
– Вход, – сказала Уналак. – Я чувствую, что он открывается.
Мы, все шестеро, стали озираться, ища глазами расширяющуюся линию Входа…
– Вон там, – сказал Аркадий, – возле Джорджии О’Кифф [261] .
На стене, точно напротив картины О’Кифф с горизонтальными желтыми и розовыми полосами заката в Нью-Мексико, появилась черная вертикальная трещина. Затем трещина расширилась, оттуда высунулась чья-то рука, а потом вылез и сам Элайджа Д’Арнок. Холли едва слышно выругалась и прошептала: «Господи, он что, из стены вылез?», и
261
Джорджия О’Кифф (1887–1986) – американский живописец; на своих картинах изображала звериные черепа, скелеты и фантастические цветы на фоне горных и пустынных пейзажей штата Нью-Мексико.
Физиономия Элайджи Д’Арнока явно нуждалась в бритве, а его курчавые, давно не чесанные, волосы – в расческе. Должно же было как-то проявиться напряжение, которое испытывает предатель?
– Вы весьма пунктуальны, – сказал он вместо приветствия.
– У Хорологов не может быть извинений по поводу опозданий, – ответил ему Аркадий.
Д’Арнок сразу узнал Холли.
– Мисс Сайкс! Очень рад, что вас тогда удалось спасти. Но Константен полагает, что ваше дело еще не доведено до конца.
Холли ему не ответила; она все еще была не в силах разговаривать с человеком, который возник перед ней буквально из воздуха.
– Мисс Сайкс присоединится к нашему боевому отряду, – сообщила я Д’Арноку. – Уналак станет проводником для ее психозотерической энергии для создания защитного поля.
На лице Элайджи Д’Арнока отразилось сомнение, и я вдруг подумала: «А что, если эта затея погубит всю Вторую Миссию?»
– Я не могу гарантировать ее безопасность, – сказал Д’Арнок.
– А я думал, вы уже обеспечили нам прикрытие со всех сторон! – поддел его Аркадий.
– На войне не бывает гарантий. И вы это прекрасно знаете, мистер Аркадий.
– Кстати, мистер Дастани, – я указала на Садаката, – также будет участвовать в нашей операции. Вы, я полагаю, знакомы с нашим верным стражем?
– Всем свойственно шпионить за противником, – сказал Д’Арнок. – И какова же роль мистера Дастани?
– Пристроить свою задницу где-нибудь на середине Пути Камней, – сказал Ошима, – и спустить с поводка удесятеренную силу психоинферно, если кто-то вздумает обойти нас с тыла. Будет это простой смертный или кто-то из Вневременных – любой, кто за нами потащится, будет мгновенно превращен в пепел.
Д’Арнок нахмурился.
– А что, это «психоинферно» тоже связано с Глубинным Течением?
– Нет, – сказал Ошима. – Этим словом я просто обозначаю то, что случится, если бомба, созданная из N9D – знаменитой взрывчатки, созданной в Израиле, – и в настоящее время находящаяся в рюкзаке мистера Дастани, взорвется, когда мы будем подниматься по Пути Камней.
– Это просто наша страховка, – сказала я, – чтобы нам не помешали с тыла, пока мы будем брать Часовню.
– Разумная мера предосторожности, – сказал Элайджа Д’Арнок, явно впечатленный пояснениями Ошимы. – Хотя я молю Бога, чтобы вам не пришлось воспользоваться этой штукой.
– А как вы вообще себя чувствуете? – спросил Ошима. – Предательство – шаг очень серьезный.
И этот Хищник, проживший на свете сто тридцать два года, посмотрел на Ошиму, которому стукнуло уже больше восьми веков, даже с некоторым вызовом:
– Я многие десятилетия участвовал в огульных злодеяниях, мистер Ошима. Но сегодня я попытаюсь принять участие в том, что эти злодеяния прекратит.
– Но ведь без вашего Черного Вина, – напомнил ему Ошима, – вы очень быстро начнете стариться и в итоге умрете в приюте для престарелых.
– Не начну, если Пфеннингеру или Константен удастся остановить нас до того, как мы разнесем вдребезги Часовню Мрака. Ну что, будем продолжать препираться?
Один за другим мы скользнули в темную щель и оказались на округлой каменной площадке шириной в десять шагов. Там высилась немигающая, белая как бумага, Свеча – стержень циферблата солнечных часов – высотой с ребенка. Я уже успела позабыть и то сложное, одновременно возникающее, чувство клаустрофобии и агорафобии, которое охватывало меня здесь, и этот запах замкнутого пространства, и этот спертый воздух. Сквозь щель приоткрытого Входа, как сквозь слегка раздвинутую портьеру, которую Д’Арнок заботливо придержал сперва для Холли, потом для Садаката, нагруженного смертоносной взрывчаткой, еще просачивались лучи света с нашей галереи. На лице Садаката прочитывался ужас, смешанный с восторгом. Лицо Ошимы, вошедшего последним, было воплощением мрачного безразличия.
– Это ведь еще не Часовня, нет? – спросила Холли. – И почему мой голос звучит еле слышно?
– Это Циферблат, с него начинается Путь Камней, – сказала я, – то есть лестница, состоящая из множества каменных ступеней и ведущая к Часовне. Края Циферблата способны поглощать свет и звук, так что постарайтесь говорить чуть громче, чтобы это компенсировать.
– По-моему, тут и все цвета куда-то исчезли, – сказала Холли. – Или дело во мне?
– Эта Свеча монохромна, – пояснила я. – Она горит уже восемь веков.
Я оглянулась и увидела, что Элайджа Д’Арнок уже запечатывает Вход. В последний раз я успела на мгновение увидеть «Венеру» Бронзино, легко держащую свое золотое яблоко, – и путь назад для нас закрылся. Ни один из донжонов больше не был надежен. Теперь только Эстер или кто-то из последователей Пути Мрака могли распечатать Вход и позволить нам вернуться домой. Меня вдруг охватило пронзительное воспоминание, как я в последний раз стояла на этом Циферблате, бестелесная, и мы с Эстер расплетали, разъединяли свои слившиеся воедино души, зная, что Джозеф Раймс, преследовавший Эстер по пятам, явно ее нагоняет. «Наверняка Эстер, обретшая сейчас убежище внутри Ошимы, тоже об этом вспоминает», – подумала я.
– Тут какие-то буквы на камнях вырезаны, – сказала Холли.
– Это алфавит катаров, – объяснила я, – только теперь его уже никто толком не знает, даже те, кто занимается еретическими учениями. В основе этого алфавита – древний язык жителей Лангедока, еще более древний, чем баскский.
– Пфеннингер говорил мне, – сказал Д’Арнок, – что это на самом деле молитва, обращенная к Богу: просьба помочь восстановить Лестницу Иакова. Очевидно, Слепой Катар, когда строил эту каменную лестницу, думал, что строит именно Лестницу В Небо. Старайтесь не прикасаться к стенам. Из чего бы они ни были сделаны, это вещество и материя, состоящая из обычных атомов, плохо сочетаются. – Он вытащил из кармана монету и бросил за край Циферблата. Монета тут же исчезла, оставив лишь мимолетный фосфоресцирующий след. – На Пути Камней не стоит оступаться.