Простые удовольствия
Шрифт:
— Не думаю, что тебе следует читать этот журнал.
Жасмин закатила глаза.
— Но он же интересный. Все мои друзья его читают.
Бен поднял брови.
— Так уж все?
Последовавший за этим кивок был неубедителен.
— Я думаю, что в нем нет ничего существенного. Сплошная галиматья. — Он начал листать страницы, надеясь, что дочь все же его поймет. — Самые низкие сплетни. Я…
Вдруг его рука замерла, и на мгновение Бен лишился дара речи. Затем, взяв себя в руки, он положил журнал на стол
— Я же говорила тебе, что он интересный.
— Но это же…
Подойдя к нему, Луиза наклонилась вперед.
— Луиза Торнтон, — сообщила она ему со знанием дела. — Мама считает ее глупой неудачницей. Как и большинство людей.
— Луиза — кто? — хрипло произнес он.
Жасмин толкнула его в плечо.
— Пап, ты застрял в каменном веке. Она вышла замуж за актера Тобиаса Торнтона.
За кого?
— На той неделе мы с тобой смотрели боевик с его участием. Тот, где хотели взорвать бомбу в самолете.
Ах, за него.
Фотография была не очень четкой, но он видел ярость в глазах женщины, прижимавшей к себе сына, чтобы папарацци не сняли его лицо. Несколько часов назад Бен сам испытал на себе этот взгляд, и при мысли о нем у него по спине побежали мурашки.
— Она тоже какая-нибудь знаменитость? — спросил он у дочери, стараясь говорить как можно безразличнее.
Жасмин пожала плечами.
— Если только тем, что вышла замуж за знаменитость.
Замужем. Ему следовало немедленно закрыть журнал и выбросить его в мусорную корзину. Только… она сказала, что разведена, и омерзительная подпись под снимком это подтверждала.
Он проникся сочувствием к этой женщине. Пережить развод и так нелегко, но стать из-за этого объектом охоты для папарацци… Неудивительно, что она так разнервничалась, когда наткнулась в своей теплице на незнакомого мужчину.
Закрыв журнал, он посмотрел на дочь.
— Прости, Жасмин, но я считаю, что подобные журналы — это грубое, бесцеремонное вторжение в частную жизнь людей. Мне бы не хотелось, чтобы ты их читала.
Девочка задумчиво пожевала нижнюю губу. Было видно, что она разрывается между правильным поступком и удовлетворением любопытства. Когда она наконец приподняла одно плечо и печально улыбнулась, Бен успокоился. Противостоять влиянию Меган на дочь было трудно, но на этот раз он, похоже, справился.
Он улыбнулся.
— Хорошая девочка.
Жасмин просияла, затем с лукавой улыбкой произнесла:
— Я сегодня получила «отлично» по математике. Ты не мог бы мне дать пятнадцать пунктов на поход в театр с классом?
Бен закатил глаза. Таковы женщины — требуют награды за малейшее свое достижение или доброе дело. Предпочтительно в виде новых туфель. Наверное, ему следовало радоваться, что на этот раз его деньги послужат образовательным целям. Туфли будут позже. В этом он не сомневался.
— Подожди, я сейчас найду бумажник. И что вы будете смотреть?
— «Укрощение строптивой».
Одобрительно кивнув, Бен принялся искать повсюду свой потертый кожаный бумажник. Его нигде не было. Куда он, черт побери, его засунул, когда вернулся?
— Жасмин, я приду к тебе и принесу деньги, когда найду бумажник, — сказал он, захлопывая с грохотом ящик для мелочей.
— Ладно.
— Да, еще, Жасмин.
Она обернулась в дверях.
— Эта Луиза Торнтон… Ты правда считаешь, что она глупая неудачница?
— Мама говорит, что любая женщина, которая мирится с подобным… неуважением… и ставит счастье мужчины выше своего собственного, только зря небо коптит.
— Понятно, — устало произнес Бен. Похоже, в его борьбе с влиянием Меган на дочь конец будет еще не скоро.
В течение следующих десяти минут он искал бумажник под звуки работающего телевизора в соседней комнате. Он еще раз осмотрел карманы куртки, обыскал полки и. ящики, затем вышел на улицу и заглянул в машину. Безрезультатно.
Когда Бен перебрал в уме события прошедшего дня, до него наконец дошло, где он оставил бумажник.
На деревянной скамейке в теплице в Уайтхэйвене, рядом с растением в горшке. Бумажник слишком выпирал из заднего кармана джинсов и мешал работать. Он положил его на скамейку и совсем про него забыл, когда неожиданно встретился с новой хозяйкой дома.
Он тяжело вздохнул. Если бы в бумажнике были только визитки и несколько мелких банкнот, он не пошел бы за ним. В ближайшие лет пятьдесят его присутствию в Уайтхэйвене никто не будет рад. Но в бумажнике осталась самая любимая его фотография. На ней был запечатлен он вместе с Жасмин, когда у нее не было передних зубов, а у него морщин на лбу.
Она была бесценна, и он за ней вернется.
Бен дважды громко постучал в дверь и прислушался. Тишина. На смену вчерашнему ясному дню пришел туман с изморосью, и он поднял воротник.
Он хотел уже постучать снова, но вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Быстро повернувшись, он посмотрел на окно кабинета справа от крыльца. Внутри по-прежнему было тихо.
Поморщившись, он засунул руки в карманы куртки. По крайней мере, у них с Луизой Торнтон было кое-что общее: они оба не хотели, чтобы он здесь находился.
Уверенный, что она притаилась в холле, Бен снова постучал, на этот раз тихо.
— Добрый день, мэм, если вы дома. — Он хотел сказать миссис Торнтон, но передумал. Это было бы странным, ведь она не называла ему своего имени. — Я правда не хотел снова вас беспокоить, — добавил он, — но я кое-что у вас забыл…