Протекторат (Призрачная реальность)
Шрифт:
— А теперь вы не сожалеете о своём поступке?
Конте отрицательно покачал головой:
— Я сожалею лишь о том, что не сделал этого сразу, а потратил драгоценное время, отговаривая Эспинозу от его безумной затеи. Если я в чём-то и виноват, так это в нерешительности, которая в итоге привела к гибели четырёх сотен человек. Мне следовало…
— Не берите на себя слишком много, бригадир, — перебил его адмирал Ваккаро, возвращаясь на своё место. — Это вина верховного командования, в том числе и моя, что среди офицеров Корпуса ещё много таких ослов, как контр-адмирал Эспиноза. Из-за них страдает престиж Протектората и гибнут мирные люди, которых мы обязаны защищать.
Конте недоверчиво уставился на него:
— Вы хотите сказать, что одобряете мои действия?
— Конечно, одобряю, — произнёс адмирал. — На вашем месте я поступил бы точно так же.
— Но… Тогда
— Такие же самодовольные ничтожества, как и сам Эспиноза, — докончил за него адмирал. — Всё верно, бригадир, вас подставили. И сделали это мы с начальником Генерального Штаба. Я очень сожалею, что с вами так жестоко обошлись и приношу вам всевозможные извинения, которые, надеюсь, вы примете и не будете держать на нас зла. Мы поступили так по суровой необходимости — сейчас вы нужны нам, и нужны именно в роли опального офицера, жертвы закулисных интриг верховного командования.
— Зачем?
— Скоро поймёте, не горячитесь. Прежде всего, вы в курсе, что говорят об этом расследовании офицеры Корпуса?
— Говорят разное, — неопределённо сказал Конте.
— Да, разное. И это естественно. У каждого человека есть друзья и враги, доброжелатели и злопыхатели, сторонники и противники. Но даже многие из лагеря ваших противников признают, что это дело шито белыми нитками, и кое-кто из высоких чинов Генерального Штаба стремится погубить вашу карьеру. Дескать, некоторые пердуны-адмиралы до дрожи в коленках боятся восходящей звезды Корпуса и готовы на всё, чтобы заставить её померкнуть, а то и вовсе исчезнуть с небосвода… Кстати, как вы восприняли позицию в вашем деле адмирала Росси?
— Я был огорчён, — коротко ответил Конте.
Это было ещё мягко сказано. Он не сомневался, что главнокомандующий Девятым флотом поддержит его, и был потрясён до глубины души, когда тот отмолчался, а позже отказал ему в приёме…
Адмирал Ваккаро улыбнулся:
— Думаю, вам приятно будет узнать, что ровно две недели назад адмирал Росси в этом самом кабинете метал гром и молнии, отстаивая вашу правоту. Своей запальчивостью он чуть было всё не погубил, и мне пришлось в спешном порядке, без санкции начальника Генштаба, посвятить его в наши планы. Он вынужден был признать, что просто грех не воспользоваться таким случаем. Хотя кроме вас у меня на примете было ещё несколько офицеров, вы имели перед остальными два важных преимущества. Во-первых, против вас не нужно было фабриковать обвинение, стоило лишь тенденциозно подобрать состав комиссии. Во-вторых же, вы идеально подходите для этого задания.
— Что за задание? — спросил Конте.
Адмирал Ваккаро облокотился на стол и сплёл перед собой пальцы рук.
— Надеюсь, вы слышали об адмирале Сантини?
Поскольку вопрос был чисто риторический, Конте не стал отвечать «так точно», а лишь молча кивнул. Конечно же, он слышал, ещё бы не слышать. Его самого нередко сравнивали с Фабио Сантини, который в своё время тоже был восходящей звездой Корпуса. Вице-адмирал в тридцать пять лет, адмирал — в тридцать восемь, заместитель командующего, а потом и командующий элитным Девятым флотом, гениальный стратег и тактик, герой битвы при Кашимбу, Сантини был кумиром всех юношей и девушек, решивших посвятить себя военной службе. На последнем курсе академии Конте прослушал короткий цикл его лекций по тактике орбитального боя и до сих пор сохранил яркие воспоминания об этом в высшей степени незаурядном человеке. Фабио Сантини прочили блестящее будущее; возможно, сейчас он сидел бы на месте адмирала Ваккаро или даже самого начальника Генштаба, но… Одиннадцать лет назад Сантини женился на племяннице дона Микеле Трапани и тем самым поставил крест на своей карьере.
Для офицера Корпуса не было более верного способа совершить профессиональное самоубийство, чем породниться с одной из Семей. Это автоматически означало отставку или, в лучшем случае, перевод в какое-нибудь захолустье, на самую незначительную должность. Здесь не было ничего личного (хотя личная неприязнь военных к Семьям ни для кого не секрет); такими жёсткими, порой драконовскими мерами Корпус предохранял себя от влияния Семей, опутавших своей паутиной все прочие сферы жизни сицилианского общества. По большому счёту, только благодаря независимости и политической незаангажированности военных Терра-Сицилия до сих пор не скатилась в пучину межклановых войн. В свою очередь и Семьи были кровно заинтересованы в нейтралитете Корпуса, который на строго паритетной основе обеспечивал их экономические и астрополитические интересы в Галактике. Разумеется, каждый дон втайне мечтал о контроле над Корпусом, но в то же время обливался холодным потом при мысли, что другой дон может оказаться проворнее. В результате каждая Семья ревностно следила за тем, чтобы другие Семьи не вмешивались в деятельность Корпуса, а попытка подкупа офицера считалась тягчайшим преступлением, чуть ли не актом агрессии против остальных Семей. Брачные связи с военными также не приветствовались. Но тут соперничающие Семьи могли не беспокоиться — Корпус сам наказывал своих ослушников. И наказывал жестоко: страдали не только офицеры, нарушившие неписаный закон Корпуса, но и их ближайшие родственники.
Скандальный брак Фабио Сантини повлёк за собой отставку его дяди и младшего брата, а племянник, учившийся на последнем курсе академии, с треском провалил выпускные экзамены и вместо офицерского диплома получил волчий билет. Конте слышал, что дядя опального адмирала стал капитаном торгового большегруза, а племянник и брат эмигрировали. Сейчас они оба служат в Иностранном Легионе Земной Конфедерации и уже успели сделать неплохую карьеру.
Самого адмирала Сантини в отставку не отправили. Из-за своей популярности он был бы опасен на Терре-Сицилии даже в качестве гражданского лица. Его назначили начальником третьеразрядной базы на Дамогране — провинциальной планете, находящейся на краю человеческой Ойкумены, почти у самого основания западного рукава Галактики. В будущем Дамограну предрекали бурный рост: когда с усовершенствованием сверхсветовых приводов сократятся межзвёздные расстояния, эта планета станет естественным форпостом дальнейшей экспансии человечества. Но начало новой волны освоения Галактики предвиделось не раньше следующего века, а пока Дамогран оставался самым что ни на есть захолустьем — и с политической, и с экономической, и с военно-стратегической точек зрения.
Насколько было известно Конте, Дамогран вошёл в Протекторат не из стремления обезопаситься от агрессивных соседей (каковых у него не было), а просто для того, чтобы чувствовать себя поближе к остальной цивилизации. При всей своей провинциальности планета не принадлежала к числу бедных и отсталых миров, она вполне могла позволить себе роскошь платить за участие в самом мощном и влиятельном из оборонительных союзов Галактики, хотя, по большому счёту, не нуждалась в нём. В настоящее время дамогранская база СЭК была скорее научным учреждением — её ресурсы использовались в основном для проведения астрофизических исследований, связанных со столь близким к планете Галактическим Ядром.
— Теперь слушайте внимательно, бригадир, — вновь заговорил адмирал Ваккаро. — Ещё в прошлом году Семья Маццарино подбросила нашей Службе Безопасности информацию о якобы имеющих место тайных контактах окружения Микеле Трапани с адмиралом Сантини. Никаких весомых доказательств наличия этих контактов не было. Подозрения возникли после рассказа одного «шестёрки»-перебежчика, что как-то раз в его присутствии Микеле Трапани вскользь упомянул о «деле Сантини». Речь, конечно, могла идти о каком-то другом Сантини, но даже намёка на возможность существования дела адмирала Сантини оказалось достаточно, чтобы лишить Феличе Маццарино покоя и сна. В конце концов он решил не церемониться и закрыть «дело Сантини» самым простым и действенным способом — отправил на Дамогран двух киллеров с заданием убить адмирала. Как говорится, нет человека, нет проблемы. Однако там их арестовала местная полиция по подозрению в попытке покушения на некоего Томаса Финли Конноли, политического беженца с планеты Арран. Посадить их не посадили, но с Дамограна выдворили — под тем предлогом, что они предоставили иммиграционной службе ложные сведения о себе. Мы, конечно, проверили информацию о «шестёрке»-перебежчике, и она полностью подтвердилась. Также имел место факт задержания и депортации с Дамограна двоих человек из Семьи Маццарино. Согласитесь, всё это выглядит крайне подозрительно.
— Да, — угрюмо кивнул Конте. Ему была неприятна мысль, что кумир его юности, Фабио Сантини, не просто женился на племяннице дона Трапани, но и сам вошёл в Семью. — Это очень серьёзное обвинение, адмирал, а факты… Их можно истолковать по-разному.
— В том-то и дело. Не исключено, что Маццарино ведёт какую-то хитроумную игру и подбросил нам дезинформацию в расчёте то, что мы немедленно отправим адмирала Сантини в отставку. Это даст ему в руки сильный козырь в борьбе против Трапани. Но Генштаб не собирается участвовать в играх Семей. Если Сантини виновен, то ответит за это; если нет — останется на своём прежнем месте.