Протекторат
Шрифт:
У Конте мелькнула мысль о радиоактивных материалах — самом жутком кошмаре астронавтов всех времен и народов. По какой-то причине при переходе в режим овердрайва ядра всех неустойчивых изотопов подвергались мгновенному распаду, так что даже небольшое количество урана или плутония на борту могло привести к серьезной аварии. На заре межзвездных перелетов это обстоятельство сильно тормозило процесс освоения Дальнего Внеземелья — и не только из-за частых несчастных случаев или диверсии, но еще и потому, что на кораблях нельзя было использовать термоядерные двигатели, которые обеспечивали более быстрый разгон, чем ионные или химические, и были гораздо безопаснее аннигиляционных. В классическом термоядерном синтезе, помимо устойчивого дейтерия, также
Впрочем, люди быстро научились бороться с этой бедой. Во избежание возможных катастроф все корабли были буквально напичканы сверхчувствительными датчиками альфа-, бета — и гамма-излучения, которые регистрировали малейшее отклонение от естественного фона и в таких случаях сразу поднимали тревогу. Эсминец «Отважный» не был исключением: его система радиационного контроля имела несколько уровней защиты, гарантирующих ее безотказную работу, посему вероятность того, что мертвец доставил на борт радиоактивные материалы, была не просто мизерной, а почти нулевой. Любой контейнер, который он только мог с собой внести, не поглотил бы всего излучения — кое-что осталось бы и на долю многочисленных датчиков.
Догадавшись по выражению лица Конте, о чем тот размышляет, Бруно Костелло кивнул:
— Первым делом я тоже подумал о маленькой такой, компактненькой плутониевой бомбочке. Но нет, это невозможно. Чтобы пронести на корабль хотя бы десяток граммов плутония, обманув наши детекторы, ему потребовалось бы как минимум полтонны свинца. Он, конечно, был сильным парнем — но не настолько же.
— При нем могла быть и обычная взрывчатка, — заметил Конте.
— Да, — согласился Костелло. — Например, полкило G4. По моим грубым прикидкам, сила взрыва в этом боксе оказалась бы вполне достаточной, чтобы моментально вывести из строя ц-привод. Случись это в овердрайве, и мы превратились бы в облачко странствующих по Вселенной кварков.
«Возможно, здесь больше годится не условное наклонение, а будущее время…» — подумал Конте.
Он поднялся с корточек, сложил за спиной руки и вновь смерил взглядом распростертое на полу тело. Затем медленно произнес:
— Скорее всего, убийца кто-то из экипажа.
_ М не тоже так кажется, коммодор. Правда, нельзя исключить и того, — что на борт проникло двое — врагов или сообщников, это уже отдельный вопрос, — а потом один из них убил другого и скрылся, прихватив с собой некий предмет, который убитый хотел спрятать в этом ящике. Но такая версия мне не нравится, она, пожалуй, несостоятельна.
— Да, в самом деле. Кто еще знает о вашей находке?
— Пока никто. Я решил сначала доложить вам. На тот случай, если вы захотите скрыть это происшествие.
Конте ненадолго задумался.
— Нет, — решительно промолвил он. — Скрывать не стоит. Возможно, кто-то что-то видел и сообщит нам ценную информацию. Кроме того, нужно немедленно объявить тревогу и тщательно обыскать весь корабль, а тело подвергнуть вскрытию. И, пока не поздно, отправить на Нью-Джорджию запрос с отпечатками пальцев и снимком сетчатки глаза. Кстати, как вы думаете, этот инцидент связан с нашим заданием? Или здесь что-то другое? Что подсказывает вам ваша интуиция контрразведчика?
Старший лейтенант Службы Безопасности Корпуса растерянно пожал плечами:
— Боюсь, она безмолвствует, коммодор…
Прочесывание корабля в поисках радиоактивных материалов или взрывчатки не принесло никаких результатов — что уже само по себе было результатом
Запуск ц-привода был произведен с полуторачасовым опозданием. И хотя к тому времени Конте окончательно убедился, что никакой бомбы — ядерной или обычной — на борту нет, все же в момент включения генератора он невольно задержал дыхание. Лишь когда корабль успешно перешел в овердрайв и стал подниматься на высшие уровни «ц», попутно набирая все большую скорость, Конте позволил себе немного расслабиться.
«Одна опасность миновала, — отстраненно думал он, наблюдая за четкими, уверенными действиями первого пилота. Теперь остается обычная бомба с часовым механизмом. Вот она может рвануть когда угодно — сегодня, завтра, послезавтра… Н-да, веселенький будет перелет!»
6
Игорь Поляков, адвокат
Свою новую рабочую неделю я начал с визита в контору. На десять утра у меня была назначена встреча с одним важным клиентом, который счел бы себя оскорбленным, если бы я поручил встретиться с ним кому-то другому. Все остальные текущие дела (благо сейчас их было немного) я решил передать в ведение младших компаньонов, коими являлись мои двоюродные брат и сестра по отцовской линии, Павел и Агнешка.
Наша юридическая фирма, с момента ее основания в начале прошлого века, была чисто семейным предприятием. После смерти отца (он утонул, купаясь в штормящем море, когда я еще учился в школе) фирму возглавил его младший брат Андрей. За годы своего руководства он только и сумел, что удержать ее на грани банкротства и сохранить часть прежней клиентуры. Когда я закончил университет и получил диплом юриста, дела нашей фирмы шли из рук вон плохо. Не знаю, то ли мне просто везло, то ли я действительно такой хороший адвокат, как обо мне говорят, но всего за пару лет мне удалось полностью восстановить пошатнувшийся было престиж фирмы. Дядя Андреи еще какое-то время занимал кресло старшего партнера, но впоследствии уступил его мне, а сам ушел на пенсию, разделив свою долю между сыном и дочерью. Так мы втроем и работали.
Павел и Агнешка очень обрадовались, когда я сообщил, что с сего дня полностью переключаюсь на дело Алены Габровой, уступая все прочие им. Они всегда считали меня чокнутым трудоголиком и жадиной, который отнимает у них кусок хлеба, загребая под себя всех мало-мальски перспективных клиентов. Теперь же я твердо решил, что, заполучив денежки Конноли, стану работать в два-три раза меньше и предоставлю кузине с кузеном большую свободу действий. В отличие от их отца, они мне нравились, особенно Агнешка — у нее была светлая голова.
Явившись в без четверти десять в контору, я узнал от секретарши, что важный клиент, о котором я упоминал выше, в назначенный час не придет. Оказывается, вчера вечером, во время хоккейного матча, у него прихватило сердце, — «Консулы» выиграли, поэтому инфаркта не случилось. Тем не менее доктор приписал ему в ближайшие несколько дней воздержаться от любых дел, и он предложил перенести встречу на конец недели.
Я задержался еще на полчаса, чтобы просмотреть скопившуюся за выходные корреспонденцию, подписать чеки и дать несколько поручений сотрудникам. Потом мы с Павлом вкратце обсудили вчерашнюю игру и сошлись во мнении, что если наши сохранят нынешнюю форму, то обязательно выиграют Кубок. Выпив за будущие победы по стакану сока, мы попрощались до завтра, и я на своем флайере полетел в Ванкувер…