Протеже
Шрифт:
– От загара веснушки стали ярче, – не унимался Люк. – И я обожаю их.
Он мог обожать их сколько угодно, все равно веснушки ей ни к чему. Стараясь разглядеть себя в маленьком зеркальце, Диана увидела Тома Райана, подошедшего сзади.
– Твое лицо как всегда совершенно – ни убавить, ни прибавить! – пошутил Том и чмокнул ее в щечку. – Как поживаешь, Диана?
– Чудесно! – просияла Диана и представила Тому Люка. Том многозначительно взглянул на Диану:
– Судя по всему, ты неплохо проводишь это лето. – Он только вернулся из Европы и на будущей неделе устраивал вечеринку. – Кстати, не хотите ли сегодня
– Спасибо, Том, может, мы выпьем с вами кофе. И обязательно заглянем на вечеринку.
После того как Том удалился, Диана рассказала Люку, что именно у него в гостях познакомилась с Мэтью Сэйлсом и это открыло для «Пэта Уинстона» зеленую улицу.
– Ага. Ну а я все равно рад, что ты не захотела обедать в компании. Так приятно побыть вдвоем!
– За нас! – Диана приподняла свой бокал.
– Аминь! – весело подмигнув, отозвался Люк. Он вальяжно расположился в удобном кресле и посматривал то на великолепное оранжевое небо, то на людей, сидевших за соседними столиками.
– О чем задумался, милый? – спросила Диана.
– Знаешь, – улыбнулся Люк, – у меня впервые в жизни получился настоящий отпуск. Давным-давно, еще совсем сопляком, я съездил в Санта-Монику, но что я тогда понимал? А потом все повернулось так, что не работать означало не есть. Тут уж не до отпуска! Ты только не подумай, я не жалуюсь! Нет, мэм, ни в коем случае! Совсем напротив. Мне всегда приятно думать о том, что удалось выкарабкаться с самого дна.
– И ты непременно пройдешь весь путь до самой вершины, – ободряюще улыбнулась Диана, – но при этом не позабудешь о друзьях!
– О таких, как ты, никогда! – Люк горячо пожал ей руку.
– Андреа, ради всего святого, опусти наконец ноги! – раздраженно одернул дочь Мэтью. – Ну что за вертушка! Я же десять раз тебе говорил…
– Папа, но ведь мы на яхте! – неохотно подчиняясь, заныла девочка.
– Это не имеет значения. Не следует давать волю дурным привычкам даже на яхте, потому что если позабыть о безопасности…
– …то можно остаться совсем без ног! – весело заключила она. Чересчур весело.
Эта необъяснимая бесшабашность, прорывавшаяся временами наружу, всякий раз сильно тревожила Мэтью.
Из камбуза вышла Бет Блэкмэн с подносом, полным сандвичей:
– Ребята, налетай!
Андреа и двое близняшек самой Бет, тоже закинувших ноги па борт яхты, радостно набросились на сандвичи.
Пока Бет возилась с детворой, Мэтью успел бросить якорь и опустить парус, с необычной остротой вдруг ощутив, что давно уже не был близок с женщиной.
Бет, превосходная мать двух дочерей, казалась ему воплощенным совершенством. Выразительные темные глаза лучились весельем, а пушистые длинные волосы прелестно блестели на солнце. Первоклассный юрист, талантливый повар и верная жена Ллойда Блэкмэна, вместе с ней содержавшего адвокатскую контору в Сэдж-Харборе. Пожалуй, Блэкмэны давно стали для Мэтью самыми близкими друзьями.
Хотя он и сам легко управлялся со своим тридцатифутовым однопарусным судном, но постоянно приглашал на морские прогулки Блэкмэнов. Ллойд неплохо разбирался в яхтах, Бет творила настоящие чудеса на небольшом камбузе, а их дети веселились вовсю. Правда, сегодня Ллойд не смог присоединиться к ним, потому что срочно отправился вызволять клиента из тюрьмы под залог.
Мэтью присоединился к компании, дружно уплетавшей сандвичи, думая о том, скольким обязан Блэкмэнам. Когда два года назад он впервые появился в Сэдж-Харборе, на него навалилась невероятная масса дел. Пришлось срочно обставить новый дом, найти хорошую экономку, устроить Андреа в приличную школу. Ему очень хотелось, чтобы у дочери появились друзья: Мэтью страдал от того, что он единственный близкий человек для Андреа.
В Беверли-Хиллз девочкой в основном занималась мать, и к тому же Мэтью не хотел лишать Андреа общества любящих бабушки и дедушки. И все же он понимал, что дочери будет легче на новом месте, где ничто не напомнит ей о матери и пережитом горе.
Первое время малышка часами не отходила от окна и все высматривала мать, не желая верить, что она больше не вернется. Андреа не хотела ложиться спать, а когда оказывалась в постели, не могла заснуть. Мэтью сидел с ней, читал, рассказывал сказки, включал спокойную музыку – все напрасно.
Страдания маленькой девочки причиняли ему такую мучительную боль, что он, ухватившись за первую же возможность, перебрался на восточное побережье. К тому же Мэтью скучал по Нью-Йорку и не хотел, чтобы Андреа росла в Голливуде. Она не унаследовала ослепительную красоту своей матери. И внешностью, и характером Энди скорее пошла в отца и была такой же тихой, задумчивой и очень чувствительной натурой. Вряд ли она ощущала бы себя своей среди голливудской золотой молодежи. Ее сверстницы, убежденные, что они уже взрослые, отлично знали, чего хотят от жизни. Те, кто не мечтал стать кинозвездой, надеялись выйти замуж за известных актеров, режиссеров или операторов, и для всех пределом стремлений была возможность одеваться в роскошных бутиках на Родео-драйв. Его дочь жила по иной системе ценностей. По крайней мере в Нью-Йорке ей будет из чего выбирать.
Мэтью решил обосноваться в пригородном поселке на Лонг-Айленде, поскольку хотел жить в небольшом, но сплоченном сообществе с устоявшимися традициями и в месте, которое не слишком отличалось от их прежнего дома. Сэдж-Харбор удовлетворял его требованиям.
По счастливой случайности почти сразу после переезда они с Андреа встретили в магазине Бет с двойняшками, моментально проникшимися расположением к его дочери. Их связала такая дружба, на какую не была способна пи одна из прежних подруг Энди.
Да и Бет оказалась превосходным другом. Мэтью ужасно смущался, расспрашивая ее о каждой мелочи, но Бет отлично понимала его трудности и предлагала помощь мягко и ненавязчиво, как умела делать она одна:
– Мы с девочками собрались пройтись по магазинам. Наверное, Андреа будет интересно прогуляться с нами? Кстати, Мэтью, ей не пора купить зимнее пальто?
Именно Бет пригласила Мэтью и Андреа на День благодарения и на Рождество, и с тех пор это стало традицией. И к Ллойду Сэйлс питал не менее теплые чувства, чем к Бет, – этот мужчина с удивительной любовью занимался своими дочерьми. В свое время Блэкмэны сознательно оставили Манхэттен и переехали в пригород, не желая сутками работать на известные адвокатские корпорации, доверив воспитание детей чужим людям. Пусть в своей «фирме на двоих» они зарабатывали меньше денег, зато могли похвастаться настоящей дружной семьей.