Протеже
Шрифт:
Диана слушала, расхаживая взад-вперед по комнате, и качала головой:
– Ты дурачишь себя успехом Пэта Уинстона. Но ведь это всего лишь персонаж, созданный мной специально для тебя. Ты должен был играть его на сцене, но стать им не можешь! И вот теперь ты собрался… Господи, неужели ты вообразил, что способен давать людям какие-то там советы?!
– Да, черт побери! Конечно, мне будут помогать эксперты, но никто из них не посмеет давать указания, что я должен говорить!
Люк подхватил сумки и направился к двери.
Диана
– Пожалуйста, останься, пожалуйста, останься… – повторяла она, мигом позабыв о гордости.
– Прочь с дороги! – нетерпеливо взмахнул сумками Люк. – Я больше ничего вам не должен, леди! Я сполна расплатился за все, что ты для меня сделала! Ты ведь избавилась от драмы и стала писать комедии, правда? И не только это – я научил тебя любви. Ни с одним мужиком тебе не было так хорошо, как со мной, верно? Значит, мы квиты. И теперь дай мне уйти!
Диана отступила, и Люк распахнул дверь. Ненавидя себя, она все же не удержалась от вопроса:
– Скажи, а с Ники ты рассчитываешься таким же способом?
Не ответив, он с грохотом захлопнул дверь. А Диана дала волю слезам.
Весь день она не выходила из дому, стараясь совладать со жгучей болью и ревностью и чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.
Молли оставила на ее автоответчике не меньше десятка сообщений и наконец явилась сама.
– Я пыталась дозвониться к тебе в Беверли-Хиллз, но там сказали, что ты уже улетела. Я нутром чуяла, что заварилась какая-то каша. Ники ни с того ни с сего проявила свой гадючий нрав – впрочем, это не было для меня новостью. Мы здорово поцапались, и она обозвала меня всеми бранными словами из своего словаря. А потом уволилась. Честное слово, я не удивилась. Хорошо, что ты наконец избавилась от них обоих. Больше никаких протеже, о'кей?
Заплаканная Диана грустно кивнула. К несчастью, уход Люка грозил неприятностями не ей одной.
– Молли, я действительно заварила жуткую кашу! Нам придется снова начинать с нуля. Нет ни «Мамаши и Мэг», ни «Пэта Уинстона». «Континентал» кусает себе локти, что сделал на нас ставку. А я как подумаю о том, сколько корпела над целыми двенадцатью сериями, какой бой выдержала с Филом и его командой… Ох, Молли, у меня нет сил! Будь я лошадью – тебе бы только и оставалось, что меня пристрелить!
– Выше голову, детка! Мы успели неплохо подзаработать на «Мамаше и Мэг» и до сих пор в отличной форме как авторы. Мозги-то остались при нас, верно? Ты способна выдать еще не одну идею, и мы наверняка поставим не одно шоу. Зато этот крысеныш, этот слизняк, этот спесивый выскочка получит как следует по яйцам и вернется в свой Орегон собирать картошку, где ему самое место!
Однако оптимистические речи Молли не помогали Диане. Ей даже не удавалось пробудить в себе мстительность или гнев – хоть какое-то чувство, которое вытеснило бы из души горечь и боль утраты.
– Хочешь, я останусь на ночь? – предложила Молли.
– Спасибо, но мне лучше побыть одной. – Диана решила совладать со своим горем сама.
Час за часом тянулась эта ужасная ночь. В два часа Диана и не помышляла о сне. Она убеждала себя видеть Люка таким, каков он на самом деле: ребячливым, эгоистичным и жестоким. Диана почти ничего не могла поставить ему в заслугу, но все еще любила его. Прожив вместе целый год, не так-то просто убить в себе это чувство. И ей оставалось только метаться в тоске, ревновать и горевать.
На часах было половина четвертого, потом половина пятого. Люк сейчас спит с Ники – Диана ничуть в этом не сомневалась. И ей хотелось умереть всякий раз, когда она представляла себе их вместе.
Глава 22
Гвен Ван Рик сидела, тупо уставившись на чистый лист в пишущей машинке. Вот-вот должна была приехать секретарша за очередной частью рукописи, а она даже не успела начать. Позабыв о дымившейся в пепельнице сигарете, Гвен закурила новую.
Наконец она встала, запахнула халат и пошла в ванную. Прополоскав рот, Гвен мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Кожа на лице обвисла, а седые непрокрашенные волосы отросли на добрый дюйм. За три недели Гвен похудела на восемь фунтов и выглядела жутко.
Да, ровно три недели назад она потеряла всякую связь с Ники. Накануне они провели вместе дивную ночь, полную ласки и близости, и Ники заснула у нее на груди, а потом исчезла. Она ни разу не позвонила, и что самое ужасное – у Гвен не было никакой возможности отыскать ее.
Она попыталась дозвониться по оставленному ей когда-то номеру, но там сказали, что Ники расторгла контракт. Гвен сходила с ума. Она звонила Ники домой и днем, и ночью, но никто не поднимал трубку. Неужели случилась беда?
Гвен помчалась к Ники сама и чуть не разбила звонок на двери – ей не открывали. Она дождалась почтальона, но тот сказал, что корреспонденцию мисс де Поль вынимает из ящика каждый день.
Значит, Ники здесь и просто избегает ее.
Это сразило Гвен наповал.
В прошлом ей пришлось пережить многое, но не такой удар. Ники стала для Гвен светом в окошке. Неужели эта дурочка не понимала, что Гвен ради нее готова была на все?
Охваченной отчаянием Гвен ужасно хотелось выкинуть какой-нибудь жуткий трюк – к примеру, подкараулить Ники возле дома и пригрозить, что бросится под машину, если она не вернется.
Гвен остановила не столько гордость, сколько реальный взгляд на вещи. Это еще никому не помогало. Покажи свою слабость – и ты проиграл. А неудачников не любит никто. Если Ники ее не любила – всякий раз эта мысль причиняла Гвен острую боль, – она никогда не вернет ее.