Против часовой стрелки
Шрифт:
Из-за кузова перевёрнутой машины я выпрыгнул как чёрт из табакерки. Двадцатилетнего парня с «Калашниковым» в руках убивать не стал. Ударом ноги выбил автомат. Наставил пистолет в голову.
– Прости… те, – зачем-то промямлил он.
Вместо ответа я опустил оружие и выстрелил ему в бедро. Парень заверещал, как свинья недорезанная. Принципы человечности работают только с людьми, которые их разделяют. Разбойники с большой дороги, которые без зазрения совести режут людей, к таким не относятся.
Бандит потянулся к АК. Я отбросил автомат ногой и тот глухо звякнул о кузов самосвала. Наступил горе грабителю на шею, полностью перекрывая дыхание. Каблук впился ему в кадык. Ещё хоть малейшее усилие и я мог его убить.
Он это понял и затих, глядя на меня широко раскрытыми глазами, в которых без труда читался страх. Сейчас он напоминал испуганного щенка, которого хочется пожалеть. Интересно, а сколько людей этот парень убил лично? Десяток? Два? Не бывает наркоманов, начавших сразу с героина, как не бывает и банд-формирований, начавших сразу с крупных дел. Например, с засады на въезде в Москву.
– Сколько вас ещё здесь? – я ослабил нажим. – Отвечай быстро! – направил ему в лицо оружие.
– Всё, – прохрипел бандит.
Тогда я вновь наступил на его кадык. Парень непроизвольно схватился за мою ногу и попытался её убрать. Боковым зрением видел, как кровь хлещет из его простреленного бедра. А ещё увидел РПГ-30. Непонятно откуда он взялся у бандитов, но именно им бы нас и остановили, реши я переехать лысого.
– Сколько вас было? – чуть отпустил шею парня.
Вдали послышались какие-то не квалифицируемые звуки. Это могло означать лишь две вещи. Лучший вариант – изменённые. О худшем и думать не хотелось.
– Шесть… семь…
– Отлично, – и я выстрелил ему во второе бедро.
Парень завопил от боли. Как он закричит, когда поймёт, какую я участь для него приготовил? Собаке – собачья смерть. Подхватив автомат и РПГ, я вернулся в КамАЗ. Что-то во всей этой засаде было ненормально. Место для неё хоть и подобрано хорошо, а исполнение на самом низком уровне. Не продумана тактика, нет укреплений, огневой поддержки. Исполнители – бывшие урки. Безграмотные и наглые. Такое чувство, что они лишь пешки. А руководит операцией кто-то другой. Скорее всего, расчёт был на то, что мы попытаемся проскочить и тогда нам по колёсам лупанут из РПГ. Разнесли бы машину, а без неё в центр города уже не добраться.
В зеркале заднего вида показались трое изменённых. Двое мужчин и женщина. Точнее при обычной и нормальной жизни они были мужчинами и женщиной, сейчас об этом напоминали лишь постепенно стиравшиеся первичные половые признаки. Привлечённые выстрелами, они бежали вдоль ограждения. После апокалипсиса появилась новая жизнь. Лишь выжившие люди, со свойственным своему виду развешиванием ярлыков, называли эту новую жизнь «изменённые». На деле же это была эволюция. Страшная, противоестественная, но всё же эволюция живого в мёртвое. Планета преобразилась. Обычным, нормальным видам оставалось всё меньше и меньше места в этом мире. Скоро его совсем не останется.
Всё началось как-то странно, но при этом до жути банально. Начало умирать всё живое: кошки, комары, голуби, крысы, собаки, хомяки, змеи, деревья, пчёлы, люди. Несколько дней всё население планеты находилось в панике. Искали вирус, противоядие, способы защиты. А потом некоторые из умерших деревьев, животных и людей, начали оживать с изменённым сознанием, потрясающей регенерацией и феноменальной способностью к мутации. Если у людей стирались лишь первичные и вторичные половые признаки, то зверьё преображалось так, что в нём с трудом различался изначальный вид. Единицы животных, растений и людей, которые оказались неподвержены природным силам, постепенно уничтожались новыми видами жизни.
Я включил передачу и тронулся. Изменённые убыстрились – подумали, что добыча ускользает.
– Сзади, – крикнул я жене. – Трое изменённых. Просто держи на прицеле, не трать патроны.
Машина быстро набирала скорость. За самосвалом мост был почти свободен. Встретилось лишь несколько легковушек, прижатых к крайней правой полосе. В зеркало я видел, как мертвяки приблизились к единственному выжившему парню. Как он кричал и пытался от них отбиться. Как они грызли его бедра, от которых исходил такой вкусный и притягательный запах крови.
А потом мы съехали с Ленинградского моста. Фиолетовая листва на деревьях с правой стороны дороги шевелилась от лёгкого ветерка. Стволы всех изменённых деревьев со временем поросли шишковидными наростами, начинали прижиматься к земле, ветви становились эластичны, появлялось подобие рта. Поговаривали, что в районе Сыктывкара уже дремучие леса и те, кто туда отправился, обратно не вернулись. Да что там… когда проезжали Зеленоград такого насмотрелись, что не раз ещё посреди ночи проснусь. Деревья в новом мире любят полакомиться мясцом. Ох, как любят.
Ира вернулась в кабину. Достала зеркальце, поправила причёску. Красивая у меня всё-таки жена. Не устаю ей любоваться. Короткие рыжие волосы, немного вытянутое личико, острый носик. Бельмо на левом глазу, последствие химического ожога, по-моему, даже придаёт ей некоторый шарм. Нечасто встретишь красивую девушку с подобным дефектом. А в современном мире и вовсе не часто встретишь девушку. Они предпочитают сидеть в охраняемых лагерях, а не шляться по самым опасным местам изменившейся планеты.
Ира подняла ноги на сидение, прижала колени к подбородку. На правом бедре, на джинсах, большое масляное пятно, видимо вляпалась где-то в башне. Я остановил машину возле первых закруглённых высоток. Сейчас мы могли уйти на съезд и по Прибрежному проезду объехать ленинградку.
На удивление, одна из самых некогда загруженных дорог Москвы, была практически пуста. Мне это не нравилось. Ненормально это. За МКАДом столпотворение машин, а здесь пусто. Значит, кто-то или что-то после катастрофы мешал людям выбраться. Тогда много было разных карантинов, но ни один из них не помог. Впереди, почти со стопроцентной вероятностью, огромные заторы. Подобную картину мы видели в Риме. Там армия окружила город и расстреливала всех, кто намеревался его покинуть. Они пытались локализовать угрозу заражения, только не понимали, что пожар эволюции остановить невозможно.