Шрифт:
Глава 1. Остров Серой Хмари
Стояла третья ночь от начала праздника Вила.
Воды Мёртвой реки оттолкнулись друг от друга и разошлись в стороны, а между ними появился проход. Никто из родившихся на острове не знал, куда он ведёт, ведь никто из них не покидал остров. Стоя на берегу, можно было видеть, как вначале широкий, вдалеке проход начинал сужаться, пока не становился похож на блестящую иглу, проткнувшую Реку.
Каждый год Атия не могла надивиться этому чуду. Едва начинались дни Вила, она обязательно, хоть раз в день, выходила на берег, а когда рядом никого не было, даже решалась войти в реку и встать между стенами воды. Хоть и знала, что за это попадёт. По законам острова, к Реке запрещено приближаться. Богиня Оямото строга и не прощает своеволие: смерть вступившим в её владения, смерть нарушившим запрет. Только грязные кровью лодочники и агенты могут входить в Реку. Оямото не трогает их, как и прочих тварей, живущих в воде.
А ещё не трогает Атию.
Оглядевшись по сторонам — нет ли поблизости кого из островных — девочка торопливо прошла по коридору между стенами и остановилась, обхватив себя за плечи и чувствуя, как трепещет сердце. Вода вздымалась на невиданную высоту — даже запрокинув голову, Атия не видела верха. Однако именно здесь, между стенами, за которыми таилась тьма, девочка чувствовала себя дома.
Вскоре она услышала тихое пение: нежное и волнующее, оно шло из толщи воды, звало, будило в душе того, кому няня Олына дала имя Зверь. Вот и сейчас он просился на волю, хотел вырваться в Великую реку. Может, выпустить?
В памяти тут же всплыли слова Олыны: «Нельзя, Атия! Нужно выбирать время. Пока рано».
— Нельзя, — строго сказала девочка тому, кто внутри.
Он нехотя уступил, притих.
…
Олына любила рассказывать, как восемь лет назад нашла Атию в коридоре между стенами. Выйдя из пещеры, она услышала в Реке плач младенца. Не веря ушам, Олына вошла в коридор и увидела стоящую там большую корзину. В ней лежал голый младенец, девочка. Багровое от плача личико сморщилось, редкие светлые волосёнки прилипли к голове. Увидев Олыну, девочка перестала плакать и уставилась на островитянку большущими голубыми глазищами. Олына растерянно оглянулась на вход в пещеру.
— Я сейчас, — пробормотала она. — Нужно сказать о тебе вождю Дьягусу… И остальным… Нельзя так, без разрешения.
Девочка серьёзно смотрела на неё из корзины. Олына добавила, извиняясь:
— Я вернусь!
Стремительно развернувшись, она побежала обратно к пещере. Вслед ей раздался детский плач. Сначала неуверенный, как будто младенец в недоумении спрашивал: «Она ушла? Да как так-то? А я?»
Но скоро плач стал пронзительнее. Он разливался по берегу, рвал сердце и вызывал только одно желание: вернуться и спасти малышку.
Навстречу Олыне из пещеры вышли несколько островитян. Она сбивчиво рассказала, что Река оставила им дитя в корзине.
— Мы должны принять его! — горячо говорила Олына. — У нас так давно не рождались дети. Это дар богини Оямото!
Люди в нерешительности топтались на берегу, прислушивались к крику младенца, приближались к проходу, заглядывали между стенами, но тут же отходили подальше.
Кто-то побежал за Дьягусом. Вскоре его привели, видимо уже рассказав о случившемся по дороге. Худой, высокий, с длинной спутанной бородой, в которой копошились насекомые, он гневно взглянул на Олыну, затем перевёл взгляд на проход между стенами, и вновь на Олыну. Младенец, устав от плача, затих и только жалобно всхлипывал.
— Ты заходила в Реку? — сурово спросил Дьягус.
— Нет, — солгала Олына.
Вождь недоверчиво покачал головой и обвёл взглядом притихшую толпу островитян. Все ждали его решения.
— Ребёнок останется в Реке! — объявил он. — Острову Серой Хмари не нужны такие подарки. Никто из жителей не нарушит запреты и не войдёт между стенами.
— Но! — вскрикнула Олына.
— Завтра Река сомкнёт воды, и ребёнок останется в ней! — властно перебил Дьягус. — А до тех пор, пусть его плач станет для островитян музыкой ветра и камней. Возвращайтесь в пещеры.
После этих слов все жители потянулись следом за Дьягусом прочь от Реки. На берегу осталась только Олына. Лысая, сгорбленная, она некоторое время взволновано ходила туда-сюда мимо прохода, замирая перед ним; лицо её нервически подёргивалось, губы что-то беззвучно шептали. Внезапно Олына рубанула рукой по воздуху, отбрасывая сомнения, и решительно вошла в проход между водными стенами. Быстрым шагом приблизилась к корзине, склонилась над ней. Девочка приоткрыла крошечный ротик, будто искала материнскую грудь. Это окончательно всё решило. Подхватив корзину, Олына побежала обратно на берег.
Там её опять ждал Дьягус с двумя советниками. Олына остановилась, двумя руками прижимая корзину к груди.
— Ты ослушалась моих слов, женщина? — произнёс Дьягус с угрозой.
Олына молчала, глядя на вождя исподлобья.
— Сейчас же унеси корзину обратно и оставь, где взяла, — приказал Дьягус. — А потом будем решать, что делать с твоим своеволием.
— Богиня Реки принесла мне дитя, — глухо сказала Олына. — Девочка останется со мной. Я стану ей матерью.
Она увидела, как из пещеры вышел Торио. Ветер трепал его кудрявые рыжие волосы, на лице — мрачная решимость. Он давно не ладил с Дьягусом. Поговаривали, что Торио сам не прочь возглавить общину, но открытых стычек между мужчинами до сих пор не было.
До сих пор…
Вместе с Торио вышли с десяток островитян-мужчин.
— Повторяю, Олына, — с угрозой сказал вождь, — немедленно отнеси корзину с младенцем обратно в Реку. Этому ребёнку не жить среди нас!
Он стоял спиной к пещерам и не видел Торио.
— Но почему? — хрипло выкрикнула Олына. — Последний живой младенец родился на острове пять лет назад! И каждый год мы отдаём Реке десятки своих мертвецов. Мы вымираем, Дьягус! В городах Элсар и Сухири, в Лесу, на Болотах и Руднике нас считают проклятыми, даже лодочники не рискуют высаживаться на наш берег, и мы хватаем еду на лету. Нам нужно больше детей! Они наше единственное будущее! Этот младенец…