Против времени. Бой с тенью. Книга первая
Шрифт:
Если полёт не во времени, тогда что, в пространстве? Я мог переместиться на другую планету. Хотя с чего вдруг, и почему на этой планете такой пригодный для человека климат. Да, блин, загадка. Чёрт, по-моему и правда зря я нетерпеливо решил сбежать из храма, может и правда загадочный Мохиндер мне бы всё пояснил.
Есть ещё одна более приземлённая версия, может моё тело нашли военные, и поскольку переломанный и полумёртвый пользы я принесу немного, решили испытать инновационную виртуальную реальность не без использования нашумевших нейросетей конечно. Но предательски заурчавший живот в этот момент тут же опроверг эту мысль. Боже, да, я же больше
Глава 6
Не знаю как долго ещё я просидел в темноте и с внезапно напавшем на меня чувством голода, но долбиться снова в дверь я не стал. Первый раз закончился мягко говоря неудачно, не хочу опять встречать направленное на себя дуло пистолета. Тем более, кто знает, может в этом мире это и не пистолет вовсе, а какой-нибудь трансмолекулярный расщепитель – одно нажатие на курок и от противника останется только мокрое пятно слизи. Конечно я могу теперь пускать молнии в разные стороны, но как это делать сознательно, и чем ещё может обернуться для моего организма я пока не знаю.
Профдеформация даёт о себе знать, я сидел и пытался понять, каким образом ткани кожи выработали такой сильный электрический заряд и при этом сами же себя не изжарили. Нет, конечно, любое животное имеющее хоть какие-то зачатки нервной системы вырабатывает электрический ток, люди не исключение. Наш организм постоянно генерирует около 1000 импульсов в секунду, но всё-таки до электрического ската с его электроцитами нам далеко.
Из-за продолжительного сидения в темноте мои глаза уже привыкли к отсутствию света, и даже мне стало казаться, что я вижу очертания кушетки, не фешенебельного санузла и умывальника.
Снова послышался спешный скрежет замка, дверь отворилась, тусклый свет тюремного коридора врезался в мои глаза, как прожектор футбольного стадиона. Я машинально прикрыл лицо руками. Чёрт, они же думают, что на мне наручники.
Трое охранников, стоявших в проходе, быстро вооружились пистолетами, один из них кинул по центру потолка сияющий белым светом небольшой шарик, который прилип к поверхности и ярко осветил всю комнату.
–
Руки на голову! Ложись! Быстро! Ложись! Считаю до три! – прокричал один из вооружённых.
Я спокойно лёг на живот и положил рука за голову. Учитывая, что конкретных указаний, как именно лечь мне никто не давал, я мог лечь и на спину, вальяжно положив руки за голову, но думаю, что в данной ситуации никто бы мою шутку не оценил.
Через несколько секунд мои руки были вновь закованы за спиной широкими металлическими наручниками, двое сопровождающих держали меня под подмышки, а третий был чуть позади нас. Шли мы по узким и длинным коридорам тюрьмы, с периодическими поворотами то налево, то направо – сущий лабиринт. Освещение здесь также было тусклым, видимо тонкие полоски-светильники над потолком вдоль стен, хоть и выглядели стильно, были не очень-то эффективны. Двери других камер ничем не отличались от от моей, за исключений двух вмятин от моих рук, выступающих наружу.
Наконец, спустя несколько минут петляний по лабиринту тюремных камер, пройдя несколько очередных силовых полей, а затем и обычных дверей-решеток, мы вышли из коридора в небольшую квадратную комнату, по видимому эта была внутренняя проходная, которая представляла из себя небольшое окошко в стене, справа от которого вновь силовое поле размером со входную дверь, только было оно не как раньше практически не видимое невооружённым глазом, а наоборот, сияло ярко красным светом, слегка мерцающим, громогласно указывая на себя.
Мы остановились. Гулкий мужской голос откуда-то сверху устало что-то произнёс на непонятном мне языке, один из охранников быстро и чётко кинул в ответ пару фраз смотря в окно. Затем силовое поле переменило цвет на зеленый, несколько раз помигало и исчезло.
Мы пошли дальше. Опять длинные коридоры, только уже широкие, с белыми стенами, хорошо освещенными, двери в этих стенах хоть и были также сделаны из металла, но всё-таки на вид поприличней, выкрашенные в приятный бежевый цвет, а не серо-чёрную краску, явно неоднократно накиданную поверх старых слоёв. Если не всматриваться и не знать, что это тюрьма, то сойдёт за среднестатистический офисный коридор. В этот раз долго идти не пришлось, метров через 10 мы остановились, и меня завели в одну из дверей.
По обстановке я сразу понял, что это комната для допросов, ну, или свиданий с заключёнными. По центру стоял монолитный белый стол с круглой столешницей на одной толстенной ножке и три белых стула. На двух из них сидело двое мужчин. Один грузный лет 45-50, с небольшим пивным брюшком, седой щетиной и зачёсанными назад короткими чёрно-седыми волосами, одет в белую не первой свежести рубашку с закатанным длинным рукавом и классические тёмно-серые брюки на подтяжках. Черты лица были грубыми, отталкивающими, да и взгляд на меня от него упал недобрый. Сидел он справа от меня, положив одну руку на стол и широко расставив ноги. Второй мужичок, а по-другому про него и не скажешь, был полной противоположностью, одетый в строгий не по размеру большой синий костюм, он сидел аккуратно, поставив на прижатые друг к другу колени черный кожаный портфель, тонкие длинные пальцы рук лежали поверх него. Телосложение тощее, щёки впалые, острый длинный нос, маленькие и тонкие, если не открывать рот, то почти не заметные губы. Весь его образ дополняли блестящая от пота залысина почти на всё темя и очки в тонкой оправе и с круглыми еле заметными линзами, будто одел он их не из-за плохого зрения, а чтобы выглядеть хоть немного посолидней. Хоть и вид у него был и нелепый, но морщины и остатки полуседых волос по бокам говорили о том, что он не меньше, чем ровесник своего грузного товарища, а может и старше.
Обстановка была так себе, единственное окно на светло-серых стенах напомнило мне о том, что там на улице ходят свободные люди. Как быстро начинаешь скучать по этому слову – «свобода».
–
Присаживайтесь, Алексей Григорьевич! – приятным мягким немного высоким голосом сказал субтильный мужчина.
–
Расстегните ему руки и свободны! – прорычал на охранников пришедших со мной второй. Те быстро сняли с меня наручники, вышли за дверь и закрыли её за собой. – Чего встал? Садись тебе говорят!
–
Добрый день! Вы очень дружелюбны, – невозмутимо парировал я, садясь на твёрдый белый пластиковый стул, стоявший в метре от них – Это игра «добрый-злой полицейский»? Вы в курсе, что сначала злой, а потом добрый, а не все сразу?
–
Ты, что, щенок, шутить вздумал?! – стукнув по столу рукой и тут же нависнув надо мной, прокричал тот, что потолще.
–
Филипп Пантелеймонович, присядьте, не гневитесь раньше времени, прошу Вас! – умоляющим тоном проговорил тощий.